История Первой мировой войны

Здесь возникло новое осложнение. Фронт от бельгийского побережья до Сен-Кантена находился в ведении кронпринца Рупрехта, а по политическим, равно как и по личным соображениям, считалось необходимым дать германскому наследному принцу возможность загладить свои неудачи под Верденом в 1916 году которые, по сути, надо было скорее отнести исключительно за счет Фальгенгайна. Поэтому ему дали возможность участвовать в наступлении, введя в дело 18-ю армию (Гутьер) на южном фланге наступления. Армия эта входила в армейскую группу кронпринца. Возникаете вопрос — не смог бы кронпринц гораздо лучше использовать свою армию для диверсии у Вердена с целью отвлечь французские резервы от намеченного места прорыва фронта британцев, вместо того чтобы их туда как раз привлечь?

В широком смысле сектор от Арраса до Ла-Фера, на котором Людендорф остановил свой выбор соответствовал его новому принципу — выбора линии наименьшего сопротивления. Это направление было слабейшим по организации обороны, числу защитников и количеству резервов. Более того, направление это проходило в непосредственной близости от стыка французской и британской армий и, таким образом, было удобно для расчленения этих армий ударом.

Но хотя в целом мнение, что участок этот сравнительно слаб, являлось верным, все же он был занят неравномерно и неправильно. Северная треть этого участка была сильна и крепко удерживалась 3-й армией Бинга — 14 дивизий (из них 4 в резерве). Вдобавок ядро британских резервов стояло именно за этим флангом. Этот фланг мог быстрее (в действительности это так и оказалось) получить подкрепления и из других британских армий, которые стояли севернее. Остальные две трети участка, по которым пришелся удар германцев, удерживались 5-й армией Гауфа. Центральная часть, приходившаяся против армии Марвица, оборонялась 7 дивизиями (2 в резерве). Южная часть участка (против армии Гутьера) удерживалась также 7 дивизиями (1 в резерве).

Людендорф дал армии Белова, наступавшей у Арраса, 19 дивизий для начальной атаки одного только левого фланга протяжением в 9,5 миль. Южнее наступала армия Марвица. Поскольку выступ фронта британцев у Камбрэ не собирались атаковать в лоб, а считали, что его удастся ликвидировать охватывающим наступлением с флангов, эта полоска протяжением в 4 мили была занята лишь двумя германскими дивизиями. Марвиц же получил 18 дивизий, причем фронт его атаки равнялся 9,5 милям.

На крайнем южном фланге по обеим сторонам Сен-Кантена наступала армия Гутьера. Людендорф дал ей только 24 дивизии для атаки на фронте в 20 миль. Таким образом мы видим, что эта армия пропорционально обладала лишь половинной силой других двух армий. Вопреки своим принципам, Людендорф рассредоточил свои силы применительно к мощи обороны противника, а не искал успеха на направлении наименьшего сопротивления. Указания, данные Людендорфом в приказе, еще больше подтверждают это предположение. Главное усилие следовало развить севернее реки Соммы. Совершив прорыв, Белов и Марвиц должны были завернуть на северо-запад, свертывая фронт британцев, а река и Гутьер образовывали завесу, прикрывавшую в это время фланги этих армий. По сути, армия Гутьера служила просто активным фланговым охранением.

План этот при проведении его в жизнь претерпел коренные изменения и приобрел видимость преследования линии наименьшего сопротивления. Случилось это потому, что Людендорф достиг быстрого успеха там, где он меньше всего к этому стремился, и не смог достигнуть успеха там, где это ему больше всего нужно было.

Что же делали в это время британцы? В итоге военной игры, проведенной в Версале, Генри Уилсон предсказал, что противник разовьет свою атаку на участке Камбрэ — Лене, но подождет с ней до 1 июля, когда сможет максимально подготовить войска и сосредоточить силы. Уилсон несколько ошибся в месте удара и еще больше просчитался во времени. Соображения Хейга были несколько правильнее, хотя и он не учел полностью возможное распространение атаки врага к югу. По мере того, как подходило время, множились признаки, позволявшие Хейгу вернее рассчитать срок атаки.

18 марта германские пленные, захваченные у Сен-Кантена, сообщили, что атака назначена на 21 марта, а вечером 20 марта XVIII корпус Максе, проведя поиск, смог точно установить готовившуюся на утро атаку противника. Таким образом, правильно будет сказать, что стратегическая внезапность достигнута не была.[101] Да и вряд ли ее вообще можно было достигнуть в условиях войны 1918 года во Франции. Но когда противостоявшие армии столкнулись на широко раскинувшейся линии укрепления, то быстрый прорыв, за которым следует не менее быстрое развитие успеха по линии наименьшего сопротивления, мог обещать столь же значительные результаты, как и те, которые обычно удается достигнуть, лишь идя по линии наибольшей внезапности.