История последних политических переворотов в государстве Великого Могола

Султан-Шуджа, который собрал громадные сокровища в богатой Бенгалии тем, что разорил некоторых раджей, или царьков, этой провинции и выжал громадные суммы из других, первый выступил в поход с большой армией. Надеясь на поддержку всех эмиров-персов, так как он перешел в их секту, он смело двинулся на Агру, заявляя во всеуслышание, что Шах-Джахан умер, что его отравил Дара и он идет отомстить за смерть отца, словом, что он хочет занять престол Дары; этим он заставил самого Шах-Джахана написать ему, что он запрещает ему двигаться вперед, что его болезнь пустая, что он уже поправляется; но так как у Султан-Шуджи были друзья при дворе, утверждавшие, что болезнь Шах-Джахана смертельна, то он продолжал идти вперед, притворяясь, будто уверен, что Шах-Джахан умер и что во всяком случае, если государь жив, он желает поцеловать его ноги и выслушать его приказания.

Немедленно вслед за ним и почти одновременно Аурангзеб тоже движется в поход со стороны Декана, поднимая большой шум и готовясь идти на Агру. Ему посылают такие же запрещения и со стороны Шах-Джахана, и со стороны Дары, который присоединяет к этому угрозы. Но он притворяется по тем же соображениям, что и Султан-Шуджа, и дает такой же ответ. Однако, видя, что финансы у него неважные, а солдаты, находящиеся в его личном распоряжении, немногого стоят, он придумал две хитрости, которые ему прекрасно удались, — одну в отношении Мурад-Бахша, другую в отношении Мир-Джумлы.

Мурад-Бахшу он спешно пишет красноречивое письмо, в котором уверяет, что он его истинный и нежный друг, что сам он нисколько не претендует на престол, что всю свою жизнь он жил факиром. Но Дара — человек, неспособный управлять государством, кафир — язычник, ненавидимый всеми главными эмирами, а Султан-Шуджа — рафедит, еретик, следовательно, враг Индостана и недостоин носить венец, что, одним словом, только он, Мурад-Бахш, имеет действительные основания претендовать на корону, что его ждут при дворе, что весь двор, которому хорошо известна его доблесть, будет за него; что же касается лично его, Аурангзеба, то если Мурад-Бахш ему обещает, что, воцарившись, он позволит ему тихо жить в каком-нибудь уголке государства и молиться богу до конца своих дней, то он готов присоединиться к нему, помочь ему советом, друзьями, отдать под его начало всю свою армию, чтобы сразиться с Дарой и Султан-Шуджей; пока он ему посылает сто тысяч рупий (что приблизительно равняется пятидесяти тысячам экю на наши деньги) и просит их принять как залог его дружбы; он ему советует завладеть как можно скорее Суратской крепостью, где, как ему известно, находится сокровищница государства.

Мурад-Бахш, который не был особенно богат и могущественен, с большой радостью принял предложение Аурангзеба и присланные ему сто тысяч рупий. Он показал всем письмо Аурангзеба, дабы побудить молодежь взяться за оружие и стать на его сторону, а крупных купцов — охотнее ссужать его деньгами, которых он требовал от них с большой настойчивостью. Он начал всерьез разыгрывать из себя государя, надавал всем кучу обещаний и в конце концов снарядил вполне приличную армию, от которой отделил три тысячи человек под начальством Шах-Аббаса, храброго воина, хотя и евнуха, для осады Суратской крепости.

Аурангзеб послал своего старшего сына, Султан-Махмуда, которого он женил на дочери короля Голконды, к Мир-Джумле, все еще занятому осадой крепости Кальян, с целью убедить его приехать к нему в Доулатабад, так как ему нужно сделать чрезвычайно важное сообщение. Эмир, подозревая, в чем дело, уклонился от приезда, откровенно заявив, что Шах-Джахан не умер, что он имеет об этом достоверные сведения, а кроме того, вся его семья находится в Агре в руках Дары, и таким образом он не может ни помочь Аурангзебу, ни объявить себя его сторонником; Султан-Махмуд вернулся в Доулатабад, ничего не добившись и очень недовольный эмиром.

Однако Аурангзеб не был этим обескуражен и снова послал к эмиру, но не Султан-Махмуда, а своего второго сына, Султан-Муаззама (Султан-Мазума)[99], который передал письмо отца и так ловко обошел Эмира своей мягкостью и заверениями в дружбе, что тот не мог устоять. Ускорив осаду Кальян, он принудил осажденных сдаться на льготных условиях, взял с собой цвет своего войска и быстрым маршем пошел вместе с Султан-Муаззамом.