История проституции трех эпох

Жизнь в фешенебельных морских курортах, расцвет которой относится к 50-м годам истекшего столетия, существует потому, что общественная форма, позволяя обнаруживаться этому эксгибиционизму в рамках буржуазной морали, не уничтожает самих этих рамок. Не следует забывать, что фешенебельные морские купания становятся местами сборища для всего элегантного демимонда[126], для которого они предоставляют, естественно, самую выгодную возможность показать всему миру, то есть всему платежеспособному миру, все те физические достоинства, курс которых особенно высок. По этой причине курорты всегда были и остаются центрами жизни, посвященной изящным эротическим наслаждениям.

ГЛАВА 8. ТЕАТР

Со времен античной древности театр никогда не играл в культурной жизни такой всеобъемлющей роли, как в течение всего буржуазного века. Театр был той ареной, где впервые в XVIII веке пропагандировались буржуазные идеи, и впоследствии подмостки всегда становились одним из наиболее важных полей битв для новых идей. Вся жизнь буржуазного общества праздновала свое возрождение на подмостках театра.

Нас интересует здесь иная сторона дела, а именно тот факт, что театр был на протяжении всего XIX века вместе с тем и одним из наиболее важных духовных развлечений масс. Благодаря этому он сыграл и все еще играет чрезвычайно видную роль в истории публичной нравственности, ибо в еще большей степени, чем борьбе общественных сил, служит интересам предпринимателей-капиталистов. Стало это возможным потому, что лишь меньшинство ищет в театре просвещения и вдохновения, хочет получить там художественное наслаждение, тогда как большинство просто идет туда ради пикантной забавы. Автор и директор, считающиеся с этими наклонностями толпы, делают большие деньги.

Так возникли фарс и оперетка с их специфическим содержанием, и вот почему многие писатели стараются под видом серьезной комедии и бытовой драмы воздействовать на половое чувство. Конечно, с подобными спекуляциями не следует смешивать или ставить на одну доску мужество тех поэтов, которые представляли на сцене серьезные пьесы о половых проблемах и конфликтах. Такое смешение достойно разве лишь лицемеров-пиетистов. Так как подобный мужественный анализ половых отношений, облаченный в драматическую форму, встречается теперь все чаще и чаще, то это дает нам право говорить о росте в обществе чувства ответственности перед лицом таких вопросов. Причем безразлично, будет ли автор трактовать их серьезно, сатирически или же юмористически.

Поскольку все же гораздо легче производить впечатление одним только сюжетом, чем претворить сюжет в художественную форму и тем оправдать его, первый способ всегда казался более заманчивым, тем более что он был часто и гораздо выгоднее. Однако открыто поддаться такому соблазну для большинства писателей было невозможно, пока господствующие классы еще видели в театре важное педагогическое учреждение, кафедру публичной морали; было это так же невозможно и в рамках мелкобуржуазного быта и отношений. Открыто и беззастенчиво эксплуатировать театр в этом направлении стало возможным только после того, как он был низведен до простой забавы, и лишь после того, как развились отношения и нравы, характерные для большого города. И то, и другое началось с середины XIX века. С этого момента театр и стал исполнять роль пропагандиста выгодных для предпринимателей порнографических спекуляций. Как во многих других случаях, исходной точкой должен был стать Париж, ибо обе указанные предпосылки впервые определились отчетливо именно здесь.

Первоначально эта программа осуществлялась скудно и жалко. На сцене изображалось, как влюбленные парочки раздеваются, причем такие сцены старались несколько осложнить тем, что свидетелями становились не только зрители, но и другие действующие лица. Так как в ход шли самые сильные эффекты, то, естественно, их нельзя уже было усиливать, можно было только придумывать вариации. Апогей, которого сейчас же и достигли, состоял в том, что на сцене устраивались сразу две спальни с двумя влюбленными парочками, так что раздающаяся в одной комнате musique de chambre[127] действовала возбуждающе на находящуюся в другой комнате пару, представляющую к тому же уже немолодых супругов.