История религии. Том 1

признание различия морального добра и зла. Правда, эти первобытные

народности обнаруживают свою истинную человеческую природу в том отношении,

что у них нередко случается нарушение морали - и было бы нелепым

преувеличением не признавать этого. Еще хуже было бы, однако, в угоду

каким-либо теориям отрицать, вопреки всем почти единогласным показаниям

наблюдателей, что нравственность этих народностей во всех отношениях лучше и

выше, чем у большинства других диких и культурных народов. Относительно их

религиозных верований достаточно сказать, что народности эти обладают

настоящей, вполне разработанной религией, с определенными верованиями,

определенным культом, состоящим из молитв и жертвоприношений, и некоторыми

моральными учениями. Далее мы можем добавить, что религия эта хотя и проста,

но все же сравнительно столь же чиста и высока, что положительно является

еще вопрос - могут ли считаться некоторые свойственные ей черты

антропоморфизма препятствием к тому, чтобы признать ее настоящим этическим

монотеизмом" (Разрядка моя. - А. М.) /29/.

Таким образом, у истоков культуры и религии стоит мировоззрение,

которое прежними авторами относилось к самым поздним этапам. И чем менее

народ затронут прогрессом материальной цивилизации, тем более сильны в нем

исконные черты духовной жизни: вера в верховную Силу, нравственность,

моногамия и др. Впрочем, как мы увидим далее, не только пигмеи, но и

большинство народностей сохранили в своей религии следы первобытного

монотеизма, что окончательно укрепило новые позиции этнографов.

x x x

Этот вывод этнографии не был неожиданным. Еще в прошлом столетии его

предвосхитили Фридрих Шеллинг (1804) и известный исследователь мифов Макс

Мюллер. Последний оперировал с материалами, касающимися первоначальных форм

религии у исторических народов, и пришел к выводу, что исходной формой

верований был, как правило, монотеизм. Эти материалы использовал Вл.

Соловьев в своей ранней работе о происхождении язычества /30/.

Факты, закладывающие прочный фундамент для пересмотра представлений о

первоначальных формах религии, были систематизированы в капитальной

двенадцатитомной работе Вильгельма Шмидта (1880-1954) "Происхождение идеи

Бога" ("Der Ursprung der Gottesidee"). Шмидт - крупнейший лингвист и

этнограф, католический священник, профессор Венского и Фрейбургского

университетов. Он специализировался по языкам Полинезии, Океании и

Австралии, открыл ряд неизвестных науке папуасских языков на Меланезийских

островах, изучал культуру аборигенов Новой Гвинеи, Малакки, Того и др. Шмидт

руководил центром этнографических исследований и основал научный журнал

"Антропос". Школе "Антропоса" принадлежит заслуга развенчания мифа о

какой-то психической неполноценности примитивных народов. "Дикари, - пишет

один из ее сторонников, - встречаются только в нашем цивилизованном

обществе, их порождает цивилизация" /31/.

Следует отметить, что данные о современных примитивных народах не дают,

разумеется, достоверной картины религии каменного века. Эта картина никогда

не может быть полностью восстановлена. Критики Шмидта указывали, что вера в

высшее Божество у "дикарей" почти всегда переплетена с представлениями о

других богах и духах /32/. Но этого и следовало ожидать, ибо нынешние

"примитивные" религии не есть застывший реликт, а несут на себе печать

сложного религиозно-исторического развития. Этнография не может доказать

прамонотеизма; она лишь показывает, что вера в Единого не есть продукт

поздней истории, а присутствует на самых ранних стадиях духовного сознания.

Обилие и убедительность собранного школой Шмидта материала таковы, что

даже марксистские археологи вынуждены признать, что "спорить со Шмидтом и

критиковать его отнюдь не легко", потому что труды его и его сотрудников

"буквально подавляют обилием фактического материала, собранного в различных

частях света" /33/.

Бросим хотя бы беглый взгляд на эти факты.

У австралийских племен обнаружено в самой различной степени понятие о

высшем Существе, хотя оно часто бывает отодвинуто на задний план пантеоном

богов и духов. Племя аранда называет его Алитвира, племя лоритья - Тукура. У

обитателей Виктории знание о Боге, который сотворил все и называется

Бунджил, открывается только посвященным. "У племен нгарито и деддора женщины

не знают его имени и называют его Папанг - Отец" /34/. У племени кайтиш -

это небесный Отец Атнау. У юго-восточных племен - это Байаме и Бунджил. В

некоторых случаях верховное Божество выступает как учредитель мистерий и

зачинатель цивилизаций /35/.

Что касается Африки, то, по словам известного советского этнографа С.

А. Токарева, "здесь почти повсеместно находим представление о небесном

божестве" /36/. Давид Ливингстон, миссионер и путешественник, который

тридцать лет провел в девственных лесах Черного континента, говорил, что