История религии. Том 1

интимных соприкосновений с европейцами или магометанами, боязливо охраняют

себя от таких сношений, даже питают ненависть к этим народам" /48/.

Мистическая интуиция, приводящая душу в трепет перед непостижимым и

таинственным Началом, - основа всякой "естественной" религии и, разумеется,

первобытной.

"Любые сомнительные теории, - говорит Р. Отто, - пытающиеся объяснить

происхождение религии анимизмом, магией либо народной психологией, с самого

начала обречены на провал, на блуждание в потемках, на потерю искомой

реальной цели, пока все они не признают, что этот фактор нашей природы,

изначальный, единственный в своем роде и ни из чего не выводимый, есть

существенный фактор, важнейший импульс, лежащий в основании всего процесса

религиозной эволюции" /49/.

При этом необходимо признать, что вера в духов и богов - это лишь одна

сторона миросозерцания первобытного человека; для него духи только

проявления, за которыми стоит Единый Дух. Сущность первобытной религии

заключается в "неясной и недифференцированной интуиции трансцендентного

бытия" /50/. Если "дикарь" не может еще четко сформулировать свое

богопознание, то это отнюдь не снижает его реальности и ценности. И

первобытные охотники на мамонтов, так же как и современный человек,

постигали всем своим существом высшую Реальность, сокрытую за миром

преходящих явлений. Их мистическая интуиция была не слабее, а, может быть,

даже сильнее, чем у современного человека: они были ближе и к природе, и к

Богу. "Истинную мудрость можно обрести лишь вдали от людей, в великом

уединении", - говорил Расмуссену его друг эскимос.

x x x

Однако, признавая возвышенный характер первобытной религии, мы не

должны упускать из виду регрессивных ее элементов. Они связаны с тем, что

человек в религии стал делать упор на своекорыстных целях, и в первую

очередь стремился получить охрану и помощь от божественных сил. "В новое

время, - пишет об африканских пигмеях Г. Бутце, - образ Бога постепенно

бледнеет в представлении бамбути и уступает место божествам второстепенным,

олицетворяющим силы природы" /51/.

Этот процесс разложения первобытной религии отражен и в Библии, которая

не ограничивает Грехопадение одним только моментом. Ее первые десять глав в

символических картинах показывают постепенное отдаление человека от Бога,

своего рода этапы богоотступничества. Каин, исполины и строители башни все

больше теряют связь с Небом, противополагая Ему свою злую волю.

Характерно, что, по Книге Бытия, Каин старался с помощью преступления и

лжи вырвать у Бога благословение, предназначавшееся брату. И действительно,

в душе древнего человека возникает скрытая глухая враждебность к Высшему,

перемешанная с завистью и рабским страхом. Он готов, как Прометей, похитить

огонь с неба и одновременно ползает в пыли среди своих табу и суеверий.

Следы этого "бунта на коленях" есть почти во всех дохристианских религиях.

Божество в глазах древних нередко представлялось как враг, соперник и

конкурент. В желании овладеть Его силами и поставить их себе на службу

заключена самая суть магии, прототипом которой был Первородный грех. Магия

исходит из мысли, что все в мире, в том числе и Божественное, связано

жесткой причинно-следственной связью, что определенные ритуалы могут дать в

руки человека рычаг управления природой и богами. В этом магия, как показал

Дж. Фрэзер, была предшественницей, науки /52/.

В магизме более всего выразилось эгоистическое самоутверждение

человека, его воля к власти. Он все больше прилеплялся к плотскому,

посюстороннему. Поэтому обожествленная природа - Богиня-Мать - легко

вытесняла Бога из его сердца. Человек ждал от нее пищи, побед, наслаждений и

готов был поклоняться ей и ее детям - богам. Таковы корни натуралистического

идолопоклонства.

Но отношение человека к природе было двойственным. Он не только молился

ей, но и настойчиво требовал. И если его требование оставалось без ответа,

он поступал как насильник, он наказывал и истязал своего идола.

Книга Бытия говорит о нарушении гармонии между человеком и природой в

результате Первородного греха. Оскверненная грехом Земля рождает "тернии и

волчцы". Людям приходится добывать себе пищу "в поте лица". Начинается

долгая война за покорение матери-природы; и после каждой победы сына она

будет мстить ему.

Только теперь, в техническую эру, выявляются страшные последствия этой

войны. Вместе с угрозой ядерных джиннов, выпущенных на свободу, "гибель

среды" становится апокалипсисом XX века. Призрак планеты, превращенной в

пустыню, уже встает перед человеком-триумфатором.

Чем-то это восстание против Отца и овладение Матерью напоминает

фрейдовский "комплекс Эдипа", только выросший до масштабов истории. Кроме

того, и сама ритуальная система магизма наводит на мысль о навязчивых

действиях, присущих неврозу. Однако происхождение магических церемоний