История России. Московско-литовский период, или Собиратели Руси. Начало XIV — конец XV века

Все это пышное венчание юного внука послужило как бы для того только, чтобы резче оттенить его печальную судьбу. Дело, основанное на подозрениях и сочиненных доносах, не могло быть прочно. Вероятно, хитрая Софья Фоминична не дремала и скоро сумела обнаружить козни своих недоброжелателей. Уже в следующем году обрушилась жестокая опала на старую боярскую партию. Во главе этой партии стояли две знатных породнившихся между собой семьи, Патрикеевы и Ряполовские; первые происходили из рода Гедиминовичей, а вторые из рода суздальских великих князей. Иван Юрьевич Патрикеев занимал первое место между московскими боярами при Василии Темном и при Иване III. Тем не менее его вместе с двумя сыновьями и с зятем Семеном Ряполовским великий князь велел заключить под стражу. Они были уличены в каких-то крамолах и обвинены в измене. Иван III осудил их на смерть; но, по ходатайству духовенства, Патрикеевых, отца и старшего сына, помиловал от казни, позволив им постричься в монахи; младшего сына оставил под стражей; а Семену Ряполовскому отрубили голову на Москве-реке (дело было в феврале месяце). Спустя еще три года Иван Васильевич возложил опалу на внука своего Димитрия и мать его Елену, посадил их под стражу и запретил поминать на ектениях Димитрия великим князем. А вслед за тем благословил на великое княжение сына своего Василия, и его имя после того в грамотах пишется рядом с именем отцовским. Стефан, воевода Молдавский, узнав об опале своей дочери Елены и внука, рассорился с Иваном III и в отместку ему задержал его посла Димитрия Ралева со многими мастерами, которых тот навербовал в Италии по поручению великого князя, и направился с ними в Москву южным путем, а не северным, по причине войны Москвы с Литвой и Ливонией. Только с большими хлопотами, издержками и проволочками Иван III выручил их при посредстве своего союзника Менгли-Гирея Крымского, почти в конце своего царствования (1504).

Любопытна судьба двух свояков Ивана III, братьев Софьи Фоминичны. Младший, Мануил, скучая праздной жизнью в Риме, отправился в Константинополь ко двору Магомета II. Султан принял его милостиво, назначил ему содержание, но не дал никакой высокой должности; а сын его уже является мусульманином на военной султанской службе. Старший, Андрей, титулярный деспот морейский, остался в Риме со своим маленьким двором на папском иждивении; не довольствуясь им, он пытался умножить свои доходы тем, что продавал разным лицам придворные византийские титулы и давал на них свои хризовулы. Наконец он продал свои права на византийский престол французскому королю Карлу VIII, который носился с планом обратного завоевания Византии у турок и предпринял свой известный поход в Южную Италию, как первый шаг к этому завоеванию. Андрей два раза приезжал в Москву, очевидно, не столько для свидания с сестрой и зятем, сколько за щедрым денежным вспоможением. Во второй раз он приехал (в 1490 г.) вместе с послами великого князя Димитрием и Мануилом Ралевыми (сыновья вступившего в московскую службу знатного греческого выходца Иоанна Ралопалеолога). Они тогда привели из Италии многих мастеров, «стенных, палатных, пушечных и серебряных» (в том числе лекаря Леона). Андрей умер в начале XVI столетия (1502). Его сын Константин, хотя и принял титул морейского деспота, был простым капитаном в папской гвардии и немногим пережил отца. Таким образом, ближайшие права на византийское наследство перешли к Софье Фоминичне или, собственно, к ее потомству, то есть к великим князьям Московским[107]

.

Помянутые выше семейные события и придворные перемены, по-видимому, происходили не без некоторой связи с важным церковным явлением того времени, известным под именем ереси жидовствующих. Она возникла почти там же, где сто лет назад появилось учение стригольников, то есть в Новгородской епархии, но на сей раз не в Пскове, а в самом Великом Новгороде.