История России. Московско-литовский период, или Собиратели Руси. Начало XIV — конец XV века

Самый брак литовского героя с любимейшей его женой Бирутой предание украшает романтическими обстоятельствами. На песчаном холме морского берега (близ гавани Полонги) в сосновом бору находилось святилище богини Прауримы, в котором пылал огонь, постоянно поддерживаемый девственными жрицами, или вайделот-ками. В числе этих жриц была дочь одного знатного жмудина, красавица Бирута. Услыхав о ней, Кейстут пожелал ее видеть и однажды, возвращаясь из похода в Пруссию, заехал в Полонгу. Плененный красотой и разумом Бируты, он вознамерился вступить с нею в брак. Но жрица отказала, ссылаясь на свой обет девства. Тогда Кейстут насильно увез ее к себе в Троки и женился на ней. В числе детей, рожденных ему Бирутой, был знаменитый впоследствии Витовт[19]

.

Неустанная борьба Кейстута на севере и западе против крестоносцев хотя и требовала иногда присутствия и помощи со стороны его брата великого князя Ольгерда, но вообще она оставляла последнему свободные руки для деятельности на востоке и юге, чтобы продолжать дело подчинения соседних русских земель литовскому верховенству. Если при Гедимине на этом поприще Литва еще могла избежать столкновения с Москвой, то при Ольгерде, идя в том же направлении, она неизбежно должна была встретиться со своей соперницей по собиранию Руси. Прежде всего, повод к этому соперничеству подавал Новгород Великий, который еще при Гедимине начал искать союза с Литвой в отпоре властолюбивым и корыстолюбивым притязаниям московских князей. Симеон Гордый, как мы видели, заставил новгородцев смириться перед Москвой (1345). После того Ольгерд идет войной на Новгород, под маловажным предлогом, что посадник (Остафий Дворянинцев) обругал его псом. Поход этот повлек опустошение некоторых новгородских волостей и окончился миром, который, вероятно, снова восстановил в Новгороде униженную литовскую партию. Большее влияние Ольгерд оказывал на ближайшую к себе Псковскую область, благодаря стремлению псковитян обособиться от Новгорода и их нужде в помощи против ливонских немцев; вследствие чего псковичи нередко принимают к себе князя или наместника из Литвы. Так Ольгерд дал им в князья своего сына Андрея, удельного князя Полоцкого, крещенного по православному обряду.

Еще большее влияние возымел Ольгерд на другую соседнюю русскую область, Смоленскую.

Когда-то лежавшее в средине русских земель и наименее подверженное внешним опасностям, Смоленское княжество очутилось теперь в самом невыгодном положении между двумя соперницами по собиранию Руси. Не имея достаточно сил отстоять свою самобытность, оно поневоле должно было выбирать между той или другой зависимостью, хотя и пыталось противопоставить их друг другу. Прежде всего Смоленское княжение испытывало на себе тяжелую руку Москвы: в княжение Александра Глебовича (племянника Федора Ростиславича Черного) московский князь Юрий Данилович отнял у смольнян можайские уезды. Это обстоятельство повлекло за собой сближение смоленских князей с литовскими. Гедимин был их союзником, хотя еще не решительным; а Ольгерд уже явно выступил их защитником против дальнейших московских захватов, и, как мы видели, одними переговорами ему удалось в 1352 году остановить поход Симеона Гордого на Смоленск. Но подобные услуги оказывались, конечно, не даром: они ставили Смоленск в прямую зависимость от Литвы; чтобы упрочить эту зависимость, Ольгерд захватил смоленский пригород на Волге Ржеву, важный по своему положению на границе с владениями московскими и тверскими (1355). Тогда смоленский великий князь Иван Александрович (сын Александра Глебовича) попытался было освободиться от литовской зависимости в союзе с Москвой и Тверью. Но Симеона Гордого уже не было в живых, а преемник его Иван Иванович не отличался решительным характером. Ольгерд отнял у смольнян еще некоторые пригороды (Белую, Мстиславль) и заставил их смириться. Преемник Ивана Александровича, смоленский князь Святослав Иванович (1359–1386), уже является подручником великого князя Литовского, так что соединяется с ним в походах на Москву и посылает свои дружины ему на помощь против крестоносцев. Таким образом, в соперничестве между Москвой и Литвой, как мы видим, Новгород с самого начала клонится более на сторону московской зависимости, а Смоленск — на сторону литовской. Последнему обстоятельству немало способствовали естественное тяготение и промышленные условия, именно тесные, исконные связи смоленских кривичей с витебскими и полоцкими и один общий торговый путь с верхнего Днепра волоком и Западной Двиной к немецким и варяжским городам. А этот путь со всеми двинскими кривичами уже находился во власти литовско-полоцких князей.