История русских обителей Афона в XIX–XX веках

Во второй части содержится любопытное утверждение, что нельзя переходить на международную почву уже не согласно канонам, как это пытались доказать в первой части авторы, угрожая извержениями и отлучениями русским монахам, а потому что после 2 ноября 1912 г. Афон – часть греческой территории. Далее греки вспоминают, что высший судья над Афоном – Вселенский Патриарх, от власти которого еще недавно, как говорилось выше, лжепатриоты пытались избавиться. Дальше следуют лжеисторические заклинания о неизменности афонского строя. Дескать, и Турция не имела права (?) вмешиваться в дела Афона, а значит, и страны кондоминимума, и в особенности ненавистная Россия, – тоже. Эти полубезбожники забывают, что для Турции никто не устанавливал таких прав, и то, что во время турецкого владычества Афон не подвергался никаким воздействиям ни со стороны властей, ни религиозных фанатиков, что ни один храм не был переделан в мечеть и ни одна женщина не переступила порог Афона, – это должно было напомнить националистам, что Святая Гора – владение Божией Матери, и Она сохранила свой Удел.

Руководители Братства русских келлий. Фотография приблизительно 1913 г.

Далее следует статистика, которая не может не вызвать улыбку у здравомыслящего человека. По расчетам греков, на Афоне всего 34 славянские келльи, а не 97, как пишут русские келлиоты. В двух русских скитах проживает 180 человек. «Как же так?» – удивитесь вы. Ответ прост: остальные – это просто «носящие» монашеские одежды паломники и рабочие. Издавать свод афонских законов тоже не нужно. Он, оказывается, уже существует и называется Пидалион. Это заявление особо интересно было читать канонисту Троицкому, отлично знавшему, что этот свод законов имеет отношение как к Афону, так и остальным православным христианам, хотя и содержит 11 ответов Патриарха Николая (1086–1111) на вопросы афонских монахов.

Меморандум неоднократно говорит о неизменности афонских обычаев, о неотчуждаемости монастырских владений. Но вряд ли где-нибудь и какой-нибудь закон, даже гражданский, не говоря уже о духовном, мог бы оправдать неприкрытый разбой и грабеж. Так, русские келлиоты в брошюре «О преследованиях греками русских келлиотов» обвиняли греческие монастыри в присваивании собственности на общую сумму 1592000 руб. Неплохие законы! К тому же Афонский полуостров был поделен между двадцатью монастырями сравнительно недавно – в XVII в., и рассуждать о непреложности этого закона просто смешно. Под конец меморандума безумны уже не могут сдержать своих истинных чувств и окончательно себя разоблачают:

«Свобода есть создание эллинизма, и, если в настоящее время варварские и дикие народы пользуются этим благом под греческим знаменем, то неужели мы, афонские монахи, будем порабощены властью народа, менее либерального, менее прогрессивного и менее цивилизованного. Никогда!»

Что можно ожидать от этих прогрессивных монахов? А вот что: «Мы решили защищать этот строй, – заявляет меморандум, – всеми средствами, чего бы это ни стоило, не допуская ни малейшего изменения в нем, так как мы не хотели, нарушая, или ниспровергая, или уничтожая его, подвергнуться проклятию Церкви и по смерти остаться неразрешенными и отделенными от общения Единосущной, и Животворящей, и Нераздельной Троицы». Далее говорит Троицкий: «Монахи объявляют, что они не примут без кровопролития представителей православных держав и впредь не будут более допускать иностранцев, желающих проникнуть с научными целями в монастыри, если их не присоединят к их матери – Греции…»

Нас уже не удивишь такими заявлениями, мы хорошо знаем, что многие греческие монахи в XIX в. «бросали свое дело» и шли воевать за власть великой Греции. Непонятно другое: эту шовинистическую лживую бумагу подписали представители всех 20 монастырей, в том числе русский иеромонах из Пантелеймонова монастыря Агафодор. Это удивительное, ничем не объяснимое предательство поражает даже профессора Троицкого, особых симпатий к русским келлиотам не питавшего. Значит, незаметно в этот период истории монастыря, уже после кончины его великих старцев Макария и Иеронима, произошло разложение в среде руководителей монастыря. Профессор пытается это объяснить тем, что национальное чувство слишком слабо развито среди обитателей русского монастыря, иначе, по его мнению, нельзя объяснить подпись под «шовинистическим, дышащим враждой к России документом, каким является изложенный греческий меморандум». Но мы не согласимся с профессором и останемся при своем мнении. Кстати, немного удивляет, что гневное разоблачение политики греческих монахов относится не к 1913 г., а к 17-му, когда выяснилось уже гнусное предательство некоторых монастырей, помогавших немцам, и Афон был занят русско-французским десантом. Греческий шовинизм, по словам Троицкого, делает понятными известия «о вероломном поведении настоятелей греческих монастырей, уверявших, что у них нет оружия, ни военных припасов, тогда, как обыски обнаружили и то, и другое в большом количестве и, кроме того, устройство секретной сигнализации».