История русской литературы XIX века. В 3 ч. Ч. 2

В 1840-е годы авторитет журнала «Библиотека для чтения» начал падать, а имя Сенковского стало для русской публики одиозным. Писатель решительно расходился с общественным мнением, усилив нападки на творчество Гоголя, авторов «натуральной школы», называя их стиль «низким» и «грязным». Несколько лет спустя Н.Г. Чернышевский (как и A.B. Дружинин) отметит и «замечательные силы и знания», и энциклопедическую образованность Сенковского (Дружинин скажет о нем: «самый энциклопедически образованный ценитель тех времен»), и «проницательный ум и остроумие», но будет сожалеть о растраченном на мелочи таланте.

Что же касается славянофильского журнала «Москвитянин» (1841-1855), который возглавили сначала историк и писатель М.П. Погодин, а затем критик, публицист и писатель И.В. Киреевский, то он сразу занял

воинствующую антизападническую позицию. Ведущим критиком «Москвитянина» в 1840-е годы был С.П. Шевырев. Он одобрительно отозвался о «Мертвых душах» Гоголя, но возникшая полемика Белинского с «Москвитянином», выявила различие в понимании смысла произведения. Белинский делал упор на социальной, реально-сатирической направленности «Мертвых душ», тогда как «Москвитянин» настаивал на общечеловеческом и глубоко эпическом (и вместе с тем благодушно комическом, лишенном сатирического жала) характере творения Гоголя, напоминающем в новое время древний античный эпос, свойственный поэмам Гомера.

Еще ранний Шевырев связывал критику с историей. Ему, например, принадлежит развитая впоследствии И.В. Киреевским мысль о «восходящем» движении творчества Пушкина, об органичности этого процесса. Эта идея легла в основу концепции о трех фазах развития русской литературы и даже триадной схемы исторического движения всей современной европейской культуры. Исторические воззрения уберегали Шевырева от абстрактности построений, прямолинейности, схематичности и скороспелости выводов. Его отличали аналитическая конкретность, интеллектуальная осторожность, стремление к объективности ¹⁴⁴ .

В 1840-е годы Шевырев написал несколько замечательных книг, в том числе «Историю русской словесности, преимущественно древней». В этом сочинении сказались как сильные, так и слабые стороны литературных воззрений Шевырева, которые повлияли не только на его оценки текущей русской литературы, но и на оценки его сподвижников по журналу «Москвитянин».

В своих критических сочинениях Шевырев стоит за то, чтобы соединить науку с религией. Но, с его точки зрения, такое слияние науки возможно не со всякой религией, а только с православной, поскольку православие в отличие от католицизма Запада, не препятствует, а, напротив, покровительствует развитию науки. «Наука Запада, — пишет Шевырев, — принуждена была объявить мятеж против церкви, ее притеснявшей», тогда как «науке русской не нужно было восставать на церковь, под покровом и благословением которой она начала свой рост в русском народе. Отсюда ясно, что история и характер науки у нас иные, чем на Западе» ². «Наша история, — продолжает Шевырев, — есть дар нашей церкви» ¹⁴⁵

. Стало быть, «основа и крепость бытия народного — вера». Четыре «стихии» — наука, «гражданская жизнь», искусство и вера, религия («божественная стихия») — в России сливаются идеально. «На земле, — утверждает Шевырев, — нет еще народа, который бы совершенно правильно олицетворял это отношение» ¹⁴⁶ . Шевырев видит в этом не только своеобразие России, но высшую предначертанность ее исторического пути, которая выделяет Россию из всех стран мира и противопоставляет им. Именно это противопоставление дало основание причислить Шевырева к славянофилам. На самом деле он был достаточно осторожен.

Превознося быт и культуру Древней Руси, Шевырев сочувственно относился к «западным» реформам Петра I. По его мнению, «Петр явился впору» ¹⁴⁷

, и с Петра начался в России «период развития человеческой личности» ².

Вместе с тем, в отличие от Запада, избравшего долю Марфы, Русь избрала долю Марии, «оставив домашнее служение со всею его суетою и прелестью, только слушала Слово Божие» ³.

Это различие между Западом и Россией проявилось, в частности, в том, что всякая возможность перенесения на русскую почву западной культуры несостоятельна, как заимствования русской литературы из западной. Действительно лишь общечеловеческое влияние, но обязательно очищенное «в Божественном».