История русской Церкви. Том 9

Патриарх Иосиф, подобно своему предместнику Иоасафу, титуловался только "великим господином", а не "государем" В какой мере уважал его царь Михаил Федорович - сведений не сохранилось. Но молодой государь Алексей Михайлович, которого, еще шестнадцатилетнего юношу, Иосиф венчал на царство и которому едва исполнилось 23 года пред кончиною Иосифа, питал глубокое уважение к старцу первосвятителю. Всего яснее это выразилось в тех письмах, в которых царь (вписывал Никону последние дни и кончину патриарха. Здесь Алексей Михайлович с полною искренностию величал его своим великим отцом и пастырем, великим святителем и государем и рассказывал, как, посетив его, уже больного, целый час дожидался его, государя, в Крестовой, пока его вывели, как целовал его руку, кланялся ему в землю, целовал его в ногу; как по смерти патриарха оплакивал его самыми горькими слезами и "надселся, плачучи"; как после погребения его полторы недели ежедневно ходил в его палаты и сам описывал оставшееся после него имущество, чтобы другие не раскрали всего. В последние свои годы патриарх Иосиф не мог, однако ж, не видеть и не чувствовать, как видели и все в Москве, что благочестивый государь явно предпочитает ему Новгородского митрополита Никона и что по советам этого своего "собинного друга" делает все иногда прямо наперекор воле патриарха, как поступил, например, при введении единогласия в церквах. Скорбь и подозрения запали в душу старца, и под конец своей жизни он постоянно твердил своим приближенным: "Переменить меня, скинуть меня хотят, а будет-де и не отставят, я-де и сам за сором об отставке стану бить челом", - хотя царь Алексей Михайлович, когда Иосиф уже скончался, передавая эти слова его Никону, писал: "А у меня и отца моего духовного, ей, ни на уме того не бывало, и помыслить страшно на такое дело. Прости, владыко святой, хотя бы и еретичества держался (патриарх), и тут мне как одному отставить его без вашего Собору? Чаю, аще и в дальнем ты расстоянии с нами, грешными, едино то ж речеши, что отнюдь того не бывало, чтобы его, света, отставить или ссадить с бесчестием, ты сему помышлению нашему свидетель". Как правитель Церкви Иосиф не оставил о себе доброй памяти. Мы уже замечали, что в самом важном совершавшемся тогда у нас церковном деле в исправлении и печатании богослужебных книг - он, по свидетельству одного современника, совершенно положился на протопопов - советников Вонифатьева, Неронова и других, и сам нимало о том не заботился. А вот что писали о нем спустя шесть лет после его кончины представители московского духовенства в своей челобитной к государю: "Патриаршая область огромная; иные места верст на 800 от Москвы, и прежде тамошние попы ставились у ближних архиереев патриарх Иосиф это запретил, желая собрать себе имение, и теперь так остается. Иосиф же попам перехожих грамот давать не велел по городам с десятильнических дворов, а велел давать на Москве из Казенного приказа, хотя обогатить дьяка своего Ивана Кокошилова да подьячих. Перехожая становилась иному беззаступному попу рублей по 6, 7, 10 и 15, кроме своего харчу; волочились недель по 20 и по 30, а иной, бедный, поживет в Москве недель десять и больше, да проест рублей пять-шесть и больше, и уедет без перехожей; многие по два и по три раза для перехожих в Москву приезжали, а без них попадьи и дети их скитались меж дворов". Пристрастие Иосифа к стяжательности обнаружилось пред всеми после его смерти. Одной келейной, т. е. его собственной, казны осталось 13400 рублей с лишком и множество серебряных сосудов, блюд, сковород, кубков весьма ценных да домовой патриаршей казны 15000 рублей. Сам царь, описывавший все это имущество, при всем своем уважении к почившему не скрывал, однако ж, что "он, государь, копил деньги", намереваясь купить себе на них вотчину, что все дары царские, святительские, камки, атласы и всякие приносные он "отдавал в домовую казну, да деньги по оценке за всякий аршин имал в свою келью" и что все служившие при нем и на его патриаршем дворе были "вконец бедны", потому что "он, свет, у них жалованья гораздо много убавил". Никакого завещания о своих деньгах и прочем имуществе патриарх Иосиф не оставил, и царь по своему усмотрению раздал их: на милостыню и выкуп пленных - более трех тысяч, родственникам почившего 800 рублей, в московские монастыри 800 рублей, патриаршего двора всяких чинов людям две тысячи рублей, патриаршим посольским старцам и служилым боярским детям 1200 рублей, Казанскому митрополиту на окуп церковных мест две тысячи, на монастырские и церковные строенья, также в Володимир и в украйные города на сорокоусты и на милостыню более двух тысяч, и пр. "Ни по котором патриархе, - писал царь, такой милостыни не бывало".

IV