История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Вернувшись домой, Пантыкин и Димов занялись каждый своим проектом. Евгений занял место за ударной установкой новой группы «Трек» («Сонанс» минус Пантыкин и Савицкий). Двое ушедших начали строить группу с нуля. За месяц было просмотрено несколько гитаристов, басистов и даже вокалистов, но ни один из них не соответствовал высоким критериям новорожденного «Урфина Джюса». В результате Пантыкин решил петь сам, попутно осваивая бас, а функции гитариста возложить на Юру Богатикова, с которым он познакомился в начале декабря. «УД» начал усиленно репетировать программу, состоящую из пантыкинских песен, тексты к которым взялся писать новый персонаж в истории свердловского рока — студент-химик и дискотетчик Илья Кормильцев.

Тем временем «Трек» приступил к записи своего дебютного альбома, включившего две непантыкинские песни из «Шагреневой кожи». Это впоследствии дало основание некоторым называть единственный альбом «Сонанса» «Нулевым "Треком"».

В самом конце 1980 года обе части распавшегося «Сонанса» показались на публике, выступив в университете. 27 декабря «Трек» презентовал битком набитому залу десять своих песен. Звук был так себе, но зрителям концерт понравился. Хитрый Пантыкин пошел другим путем. Он устроил «закрытое прослушивание» своих новых песен, пустив в зал только три десятка подготовленных слушателей — близких друзей. Если «Трек» пер напролом, изо всех сил ломая стену между собой и аудиторией, то «Урфин Джюс», боясь облажаться, двигался маленькими шажками, поначалу показываясь только своим и учитывая их мнение в дальнейшей концертной деятельности.

Александр Пантыкин, Рисунок Насти Полевой, 1980.

Десятилетие закончилось… Вместе с ним закончилась и доисторическая эпоха свердловского рока. В восьмидесятые он вступал несколькими колоннами, двигающимися по пересеченной уральской местности своими музыкальными маршрутами. Создавалась конкурентная среда. Творческое противостояние «Трека» и «Урфина Джюса» наэлектризовывало рок-атмосферу в городе. В воздухе летали искры, привлекая все новых слушателей. Пахло чем-то свежим и неизведанным…

Альбомы 1980

«Сонанс» — «Шагреневая кожа»

Слушая «Шагреневую кожу», можно заработать раздвоение сознания в легкой форме. Во-первых, неясно, что такое «ШК»: единственный альбом экспериментальной студии «Сонанс» или коллектив, просуществовавший всего чуть дольше, чем длилась запись этой фонограммы. Во-вторых, зная, что шестеро музыкантов, сотворивших этот первый в Свердловске рок-альбом, скоро разбегутся и запустят на орбиту две славные группы, «Трек» и «Урфин Джюс», невольно ищешь в песнях «Кожи» черты обеих команд. А кто ищет — тот всегда найдет.

По словам бывших «сонансов», стиль «Шагреневой кожи» придумал Андрей Балашов. В это легко поверить, если сравнить альбом с будущими записями «Трека», где Балашов был основным композитором. Сам Андрей участия в записи почти не принимал — по уши занят вступительными экзаменами в консерваторию. Он сам сочинил только «Песню любви». Но стиль, придуманный им, ясно слышен и в остальных композициях. Он и в резких, рубленых фразах припевов, отсылающих к обожаемому Андреем Гэри Ньюману, и в монотонно-завораживающих куплетах — комплимент музыке «Black Sabbath», которую любили и уважали все «Сонансы». Ну и вдохновенную гитару Перова никуда не спрятать — мне кажется, случись ему поиграть с какими-нибудь «Boney M», и песни Фариана зазвучали бы трекоподобно.

А где же «Урфин Джюс»? Перу Александра Пантыкина принадлежат три из пяти песен «Кожи». Саша продемонстрировал прекрасный профессиональный уровень, заставив себя творить в чужом стиле. Он жаловался, как его бесило такое насилие над собственными вкусами и амбициями, но он ненадолго спрятал их под сиденье фортепианного табурета и стал сочинять в «балашовском» стиле. Получилось хорошо! И «Встреча», и «Дискомания» звучат вполне по-трековски. Недаром на самых первых концертах «Трек» исполнял их как свои, и публика не замечала подвоха. В альбомах «Урфина Джюса» органично смотрелся бы только «Маленький сюрприз» — в нем узнаются пантыкинские залихватство и самоирония. Но в целом можно понять тех, кто называл «Шагреневую кожу» попросту «нулевым "Треком"».

Особой концепции у «Кожи» не было. Участники записи то ли планировали дописать еще несколько песен, то ли вообще рассматривали эту пленку как демо-запись для продвижения на музыкальные фестивали. Концепции нет, а кульминация есть. И это, несомненно, завершающая альбом «Песня любви». Голос Насти, с боем пробившей право исполнить ее, звучит совсем не по-женски, но не грубо, а обволакивающе-зазывно. Он словно тянет героя песни и слушателя куда-то вниз, в страшную, но завораживающую бездну. К концу песни понимаешь, что поется она от имени Смерти, и становится жутковато. Настя признавалась, что при исполнении «Песни любви» испытывала физиологическое наслаждение. Это чувствуется. Я думаю, не один слушатель был доведен этой композицией до катарсиса или хотя бы оргазма.