История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Рок-жизнь в Свердловске чуть теплилась. Всплески активности случались редко. В октябре 1977 года «Студия САИ» поставила рок-оперу «Полкан-богатырь», написанную Александром Сычёвым еще в школе. Представление по мотивам русских народных сказок напоминало веселый капустник с героями-музыкантами в ярких шутовских костюмах. Спектакль удалось сыграть всего три раза: в Театре кукол, в консерватории и в институте Гипромез. 3 декабря 1977 года отметился и университет, где «Сонанс» показал свою новую программу, построенную на собственных темах. Подзаскучавшая публика успевала и повеселиться с архитекторами, и попризадуматься с «Сонансами».

В мае 1978 года в одиннадцатый раз проходил традиционный студенческий фестиваль «Весна УПИ», посвященный 60-летию ВЛКСМ. Программа его была отработана годами: вечер-встреча ветеранов партии с комсомольским активом, митинг солидарности с народами, борющимися против империализма, и прочие военизированные эстафеты. Широкие круги свердловских любителей музыки были привлечены двумя мероприятиями. 7 мая намечался смотр художественной самодеятельности, а после него — трехдневный конкурс дискотек.

На самом деле скучное слово «самодеятельность» публику волновало мало. По городу ходили упорные слухи, что «Весну УПИ» посетит московская группа «Машина времени». Слышали о ней сотни, слышали ее десятки, видеть ее довелось лишь отдельным счастливцам. Пленки с песнями «Машины» только-только начали поступать на Урал. Ажиотаж вокруг грядущего концерта был грандиозный.

Конкурс самодеятельности проходил во Дворце молодежи вполне обыденно. Из программы запомнились студенческая группа из Астрахани, игравшая нечто арт-роковое на виолончелях, да эстрадный ансамбль юридического института. Его солистка бодро пела «Погоня, погоня в горячей крови», находясь при этом на восьмом месяце беременности. Вне конкурса выступали «Сонанс» и «Машина времени».

Свердловчане отыграли свою обычную инструментальную программу, которую переполненный зал встретил довольно тепло. Все ждали «Машину». И она не подкачала. Игорь Скрипкарь почти ничего не знал о «Машине времени»: «Мы спокойно сели в зал, чтобы послушать этих москвичей. Услышали мощный ритм-н-блюз с нормальным, энергичным и понятным русским текстом. Диссонанса никакого не было». Зал визжал и вытаскивал «Машину» на бис 3–4 раза. Общим восторгом заразился и студент физтеха Александр Гноевых: «Такое мы слышали только на пленках разных «Битлов» и «Пёплов», а тут люди стоят живьем перед тобой и делают тот самый настоящий рок, да еще на русском языке. Впечатление было таким ярким, что просто стерло из памяти выступавший перед ними «Сонанс»».

«Машина времени» на «Весне УПИ-78»

В своей книге «Все очень просто» Андрей Макаревич описывает свое выступление так: «К началу концерта зал был заполнен минимум дважды — люди стояли у cтен, толпились в проходах, сидели на шеях у тех, кто стоял у стен и в походах. К тому же вcе музыканты шеcтидеcяти гpупп-учаcтников потpебовали меcт в зале, а когда им попыталиcь объяcнить, что меcт нет, они заявили, что пpиехали cюда не комcомольцев тешить, а поcмотpеть «Машину», и еcли их не пуcтят, они cейчаc запpоcто двинут домой. Соглаcитеcь, это было пpиятно. Музыкантов запуcтили в боковые карманы cцены и за задник. Концеpт задеpжали почти на два чаcа. Поcледней запpещающей инcтанцией оказалcя обезумевший пожаpник, котоpый, навеpно, никогда во ввеpенном зале не видел такой пожаpоопаcной обcтановки. Я не помню, как мы играли. Видимо, хорошо».

Очумевшая публика покидала Дворец молодежи в состоянии аффекта. Алексей Густов не смог тогда достать билет на концерт: «Я как раз ехал на трамвае мимо Дворца, когда оттуда вывалилась возбужденная толпа и заполнила вагон. Глаза у всех ошалелые, и слышно только «Машина времени… Машина времени». Все находились в состоянии шока от этого шоу». Перепугавшееся начальство, не ожидавшее такого кипиша, от греха подальше отменило второй концерт «Машины времени».

Среди свердловских рокеров началось брожение. После выступления «Машины» большинство музыкантов словно обнаружили, что говорят на русском языке, и заново открывали возможности великого и могучего, правдивого и свободного. По словам Скрипкаря, их «просто взяли этим выступлением и переубедили: «Ребята! Рок можно петь на русском языке»».

Впрочем, высокоинтеллектуальный инструментал так просто не сдавал свои позиции. В октябре 1978 года «Сонанс» отправился на фестиваль в подмосковную Черноголовку со своей обкатанной в родных пенатах программой. Но реакция московской публики, на ура воспринимавшей русскоязычные песни столичных рок-команд и оставшейся в легком недоумении от сложных композиций свердловчан, стала еще одним аргументом в пользу упрощения материала.