История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

После раскола «Сонанса» Полковник остался с той его частью, что стала «Треком»: «Я понимал, что такой электровеник, как Пантыкин, сам везде пробьет себе дорогу. Тем более я с ним связи не терял и помогал, если он просил. Остальные музыканты были в организационно-техническом плане более неопытны, и бросить их я просто не мог. К тому же чувствовал, что работа с ними будет очень интересной».

Александр «Полковник» Гноевых. Фото Дмитрия Константинова

Во многом под влиянием Полковника всего через три месяца после «Шагреневой кожи» «трековцы» снова сели за запись. Да музыканты и сами уже распробовали вкус работы в студии. Ярким примером этого стало длинное гитарное соло на песне «Может быть, хватит». Изначально оно замышлялось вполне обычной длины, две-три минуты. Но во время ее исполнения и гитарист Перов, и аккомпанировавшая ему ритм-секция почувствовали такое удовольствие от совместного музицирования, что никак не могли остановиться. Записали, послушали и решили оставить как есть, только в конце Полковник наложил немного эффектов. «Иногда музыканты играют так замечательно, что душа сама поет. В таком случае технические характеристики не так важны. Пусть канает как канает, лишь бы сохранить это пение души».

Финальный штрих в первый альбом «Трека» Александр придумал и записал самостоятельно. Тогда ходило по рукам много анонимных пленок. Музыку переписывали с магнитофона на магнитофон. Коробки часто терялись, и разгорались жаркие споры: кто же это играет и поет? Чтобы избежать подобного, Полковник записал коротенькое вступление. На фоне ревущего зала (взятого с пластинки «Weather Report») он объявил: «А теперь — группа «Трек» из Свердловска». Отныне, в каком бы конце страны ни слушали этот альбом, вопросов об авторстве не возникало. Идею повторили и на втором альбоме, правда, в роли конферансье выступил уже Перов.

«Трек-II» Полковник считает большим шагом вперед: «Надо различать два вида критериев качества записи. Есть чисто технические характеристики: наличие искажений, шумов, лишних гармоник. Если у звукоинженера в распоряжении прекрасные микрофоны и магнитофон, то эти показатели трудно будет испортить. А есть критерии чисто режиссерские, саундпродюсерские: выстраивание инструментов по планам, создание эффектов, попытки так или иначе окрасить звук. Хороший художник может нарисовать картину даже плохими красками. Специалист по краскам будет плеваться от их качества. Ну и что? Картина-то отличная! Так и у нас. Во время записи первого альбома был хороший ламповый пульт, дававший теплый звук, а на втором — какой-то самодельный, который приходилось ставить вертикально, иначе он не работал. Тут уж я был бессилен. Возможно, частотные характеристики из-за этого на «Треке-II» послабее. Но с точки зрения звуковых решений, он гораздо сильнее, чем первый. До той же «Космогонии» в 1980 году мы просто еще не доросли».

Чего только в этой «Космогонии» не наворочено! Кроме фортепиано, барабанов, гитары и баса все остальное там — звуковые фокусы и эффекты. Эта композиция — яркий пример того, как музыканты сами увлеклись звуковым конструированием. Чаще бывало по-другому: группа требовала «упростить» задумки Полковника. Музыканты всегда хотят исполнять свои песни на публике, поэтому часто предлагали переаранжировать вещь так, чтобы ее можно было сыграть на сцене.

Но некоторые эффекты во всем их великолепии повторить на концерте просто нельзя. В своих записях «трековцы» активно использовали весь университетский корпус. Многоэтажный лестничный пролет они превратили в естественную эхо-камеру. В песне «Кто ты есть…?» в строчке «Пора открывать тебя!» хотелось усилить эхом последний слог. Мощные колонки вытащили на лестничную клетку и направили их вниз в пролет. Включив микрофон, Полковник во всю мощь подал в динамики этот самый слог «БЯ!». Получившийся аудиоэффект по достоинству оценили не только будущие слушатели «Трека-II», но и пара студенток, куривших на лестнице тремя этажами ниже. Громогласное «БЯ!», раздавшееся в пустом здании буквально с небес, запомнилось им надолго. Зато звукорежиссер остался доволен.

За два года плотной работы со звуком Полковник полностью оправдал свои виртуальные погоны с тремя звездочками. При жестком минимуме технических средств для адекватного осуществления задумок музыкантов звукорежиссеру надо было вжиться в группу, стать с ней единой семьей. И Полковник стал абсолютно полноправным участником «Трека», чье слово было не менее весомо, чем мнение Перова или Скрипкаря. Звуки, которые доносились из динамика при прослушивании уже готового альбома, рождались не только под клавишами Андрея Балашова или струнами Михаила Перова, но и под паяльником, и ручками пульта Полковника. «На физтехе учили умению находить техническое решение для любой поставленной задачи. Надо было записать музыку. И вот на ощупь, методом тыка с огромным количеством попыток мы эту задачу решали».