История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

21 января 1982 года Пантыкин впервые очутился на свердловской «фабрике грез» и познакомился с профессиональным звукорежиссером, выпускником ЛГИКа Сергеем Сашниным, который дал согласие записывать «Урфин Джюс». Весь февраль утрясали бюрократическо-финансовые вопросы. Наконец, гарантийное письмо от верхнепышминского завода «Радуга», в клубе которого базировался «УД», было предоставлено на киностудию. В профкоме завода просто не поняли, чем им грозит невинный пункт договора о том, что общий счет будет выставлен согласно фактически затраченному студийному времени. Для Пантыкина же это значило главное: «Урфин Джюс» не был стеснен никакими сроками и мог ковыряться с записью, сколько его рок-н-ролльной душе угодно. «Радуга» подписалась оплатить любой каприз музыкантов.

При ближайшем знакомстве с техникой Александра ждало разочарование. Вожделенная многоканальность наличествовала, но качественно записать рок-песни было крайне проблематично. В тон-ателье все было заточено под производство саундтреков к кинофильмам. Пресловутые 12 каналов поступали в 12 железных шкафов размером с бытовой холодильник, где находились студийные монофонические магнитофоны. Они фиксировали звук на широкую кинопленку, покрытую магнитным слоем. Их синхронизацию производил огромный агрегат, занимавший отдельную комнату. Сашнин во время записи был вынужден на пульте разводить каналы, чтобы при микшировании на обычном магнитофоне получился стереозвук. Таким образом, в распоряжении «Урфина Джюса» была уйма времени и тонны аппаратуры, но перспектива получить на выходе хороший рок-альбом была неясной.

Раз взялся за гуж — не говори, что не дюж, особенно если гуж подкреплен гарантийным письмом с печатью. «Урфины» принялись за работу. Чтобы использовать каждый кубический сантиметр огромной студии, они начали заполнять ее самыми разнообразными звуками. Пантыкин привел струнный секстет из консерватории и трубача В. Часова, который бравурно сыграл в «Homo Superior». Саша настаивал, что «симфонизм — это неотъемлемая часть стиля «УД». Мы хотели выйти за пределы привычного саунда и подключали струнный ансамбль».

Запись альбома «15» группы «Урфин Джюс». Фото Олега Раковича

Белкин сосредоточился на песне, которая впоследствии стала открывать альбом. Ее рабочим названием было «Пожарная команда», но, чтобы избежать возможных обвинений в антисоветчине, группа переименовала ее в прогрессивно-литературное: «451°F». Это была первая песня «УД», для которой Егор, «доказывая свою творческую состоятельность», придумал гитарный рифф и звуковое оформление: «Треск огня, правда, получился похож на шипение яичницы, но огонь был самый настоящий. Мы развели его в старом стеклянном плафоне. В звуковой библиотеке мы не нашли подходящего звука, и пришлось придумывать его самим».

К счастью для киностудии, крики чаек, использованные в песне «Мир на стене», в ее звуковой библиотеке все-таки отыскались. Трудно представить, во что бы превратилось тон-ателье, если бы Пантыкин, не знавший преград при осуществлении собственных планов, притащил бы туда живых птиц.

Процессом записи почти полностью рулил Сашнин. Штатный звуковик «Урфина Джюса» Виктор Резников был только на подхвате. Он немного помогал и подсказывал, в каких местах и как сделать более привычный для группы звук. Пантыкин, поначалу горевший энтузиазмом, с каждым прослушанным дублем становился все мрачнее. «Мне никто не мог объяснить, почему мы не можем записаться с такой же плотностью звука, как у западных групп. Тогда я думал, что у нас просто нет способных на это людей. Достаточно найти подходящего человека, и альбом получится. Потом уже я понял, что успех не в качестве записи, а в идеях, которые альбом содержит. А в 1982-м, когда мы уперлись рогом в эту стену, я обдумывал возможность уехать и сделать альбом на Западе. Не эмигрировать, а только съездить записаться. Но какие в 1982 году могли быть поездки?»

Запись продолжалась два месяца. Впоследствии Сергей Сашнин уверял, что эта затея изначально была авантюрой и что записать альбом на кинотехнике невозможно в принципе. Но его оправдания прозвучали почти через 20 лет после мая 1982 года, когда Пантыкин получил на руки коробки с чистовой фонограммой и счет на гигантскую сумму в пять тысяч рублей. Документ Александр передал в бухгалтерию «Радуги», чуть не вызвав этим массовый нервный приступ у заводского начальства, а сам вместе с группой принялся оценивать результат двухмесячной сессии. «Получившийся альбом казался мне провалом, неудачей. Я считал, что там много лишнего, и хотел выкинуть такие песни, как «Пропасть», «Другая сторона холма», которая потом стала хитом. За этим стояло мое неумение абстрагироваться от собственного творчества и взглянуть на него со стороны объективно. Во мне тогда еще не родился продюсер».