История сыска в России, кн.1

Один студент увёз от Серебряковой хранившийся у неё чемодан с нелегальной литературой и поехал с ним на вокзал. Там случайный «наружный» филёр, которому студент с чемоданом показались подозрительными, задержал его и доставил в охранное отделение. Начальник «охранки» Бердяев, который, конечно, уже узнал, что студент взял литературу у «мамочки», буквально рвал и метал от досады и злости и нещадно разносил злосчастного филёра: ведь студент мог на допросе оговорить Серебрякову, её пришлось бы фиктивно арестовать и все это испортило бы так хорошо налаженную и правильно функционировавшую «агентуру». Поэтому студент, пойманный с серьёзным поличным, без единого допроса (чтобы ему не пришлось отвечать, откуда он взял литературу) был выслан на родину и, конечно, немало удивлялся, что отделался так дёшево.

Серебрякова не только сама была неприкосновенна, но распространяла защитные лучи и на своих ближайших знакомых, откровенность и дружбу которых она широко использовала.

Весьма характерным в этом смысле является случай с арестом М.Н.Корнатовской. В сентябре 1893 года некий Королев заявил петербургской полиции о краже у него 4 тысяч рублей, принадлежащих его родственнику Клопо-ву, жившему в Твери. Через месяц, в октябре, Королева внезапно арестовывают. Неожиданный оборот дела заставил его дать откровенные объяснения. Королев заявил, что деньги он передал на хранение М.Н.Корнатовской с целью употребить их затем на нужды социалистической печати. Такие откровенные показания поставили охранников в затруднительное положение. «Брать» Корнатовс-кую – значит рисковать ломкой «системы», но нельзя и не принимать мер по этому делу, тем более потому, что собственник денег – коммерсант Клопов имел связи при дворе, пользуясь покровительством одного из великих князей. По требованию Департамента Бердяев производит обыск у некоторых московских знакомых Королева, в том числе у Корнатовской и Цирг. В квартире последней, в комнате студента Соболева деньги были отысканы. Обыски не сопровождались арестом и лишь через 8 дней по требованию Департамента полиции Соболев и Корнатов-ская были взяты под стражу. Оба они признали, что Королев передал деньги Корнатовской, а последняя – Соболеву, и вслед за этим были освобождены…

Бердяев сделал снисходительный вид и якобы не придал делу никакого значения.

А через год, в конце 1894 года, в ответ на запрос Московского жандармского управления о степени благонадёжности Корнатовской, охранное отделение невозмутимо отвечает: «Она находится в сношениях с учащейся молодёжью и ни в чем предосудительном не замечена». В целях сохранения «системы» Бердяев «забыл» и арест Корнатовской по делу Королева-Соболева, а также и то обстоятельство, что М.Н.Корнатовская имела отношение к очень многим революционным организациям и начинаниям.

Заботливая рука «охранки» сказалась и в другом эпизоде. В 1892 году при аресте Иолшина (имевшего отношение к группе народовольцев, издававших «летучий листок») полиция обнаружила у него паспорт на имя А.Н.Максимова. Казалось бы естественным, если бы Максимова так или иначе привлекли к делу или, по крайней мере, допросили о причинах и обстоятельствах передачи им своего документа Иолшину. Ничего этого сделано не было. Паспорт был возвращён Максимову без каких-либо неприятностей для последнего. Разгадка проста: Максимов вошёл в круг лиц, на которых распространилось «табу»: он был женихом В.Н.Цирг.

Такую заботливость охранное отделение не могло, конечно, распространять на всех своих сотрудников. Этой чести удостаивались лишь те, которые составляли «святая святых» агентуры, а достигнуть этого высокого положения Серебрякова смогла благодаря той несомненной ловкости и изворотливости, которые позволили ей 25 лет работать в «охранке» и не навлекать на себя сколько-нибудь заметной тени подозрения, «охранка» не могла не ценить её: Серебрякова в совершенстве владела методами агентурной работы и Серебрякова давала ценный тематический материал, будучи близка к центрам многих революционных групп и зная о многих революционных начинаниях.

Безоблачная жизнь Серебряковой продолжалась до конца 1909 года. Надо думать, что примерно с 1907 года она постепенно отходит от активной деятельности, не порывая, впрочем, начисто своих связей с «охранкой». Болезнь и уже солидный возраст мешают ей вести работу с прежней интенсивностью. Своим чередом, хотя тоже с постепенным замиранием, продолжается и другая жизнь Серебряковой: она встречается с революционерами, оказывает им техническую помощь, ведёт политические споры и тд.

Но на горизонте появлялись уже первые вестники неминуемой грозы. Барометр «охранки» показывал неблагополучие. ЛАРатаев, заграничный представитель царской «охранки», писал в Департамент полиции Н.П. Зуеву: