Читаем История тела. Том 2: От Великой французской революции до Первой мировой войны полностью

Итак, одалиски, мавританки, берберки, женщины племен волоф, пель, тутси, а кроме того тонкинки[428] и таитянки, также заслуживающие подробного комментария, метафорически олицетворяли все то, чего не хватало европейцу. Тела колониальных жительниц представляли собой дополнение к желанию, которое вызывали европейские женщины. Они предлагали по сдельной цене экзотику и коренное обновление фантазий. Число европейцев, вступавших в связь с этими женщинами, определить, к сожалению, невозможно, но нам было необходимо затронуть вопрос новизны ощущений.

Добавим, что влияние жизни в колониях на тело европейцев выходит далеко за пределы сексуальной сферы. Э. М. Коллинхем[429] мастерски продемонстрировал «индианизацию» проживавших на субконтиненте англичан, а точнее формирование англо–индийского тела. Так, телесная дисциплина, уход за телом и его удовольствия претерпели трансформацию, и новая модель просуществовала вплоть до Второй мировой войны.

3. «Сексуальные отклонения»: гомосексуалисты и лесбиянки

Как мы имели возможность убедиться, в период между концом XVIII века и серединой 1860‑х годов в ходе бесконечных обсуждений, общим настроением которых было удивление, воспринимавшаяся до того как грех сексуальная связь между мужчинами (в 1869 году венгерский врач Йозеф Бенкерт назовет это явление гомосексуальностью) получила статус неизвестной болезни, поражающей определенный тип людей. В первой половине XIX века медики изучали общество на основании внешних признаков. Поэтому все, начиная с «карнавальной внешности» гомосексуалов, ученые считали противоестественным, что отвечало их желанию не допустить размывания границ между полами. Такой подход в некоторой степени был созвучен стремлению приписать общественной жизни признаки патологии.

Во второй половине XIX века сформировался образ гомосексуалиста[430]. Явление больше не рассматривалось исключительно в связи с телесными практиками и не связывалось просто с пороком, а превратилось в объект психологического анализа[431]

, что и позволило, согласно Мишелю Фуко, возникнуть новому термину — гомосексуальность. В настоящее время это утверждение оспаривается, в первую очередь Дидье Эрибоном: разумеется, как и всегда в истории культуры, четкую границу провести не представляется возможным. Однако в это время портрет нового «биологического вида» действительно приобретает все более подробные черты. Правда, у Тойно и Фере встречаются отзвуки прежней классификации, созданной полицейским Канлером и доктором Амбруазом Тардье, но главное не в этом.

В 1870 году немецкий психиатр Карл Вестфаль публикует работу «Врожденное извращение сексуальных чувств и осознание его как патологии», в которой отказывается от приоритета внешних признаков в пользу психологического анализа. Отныне медиков интересуют слова самих гомосексуалов, их собственные рассказы о своих ощущениях. Поэтому, в то время как в автобиографических текстах писатели XIX века не оставили ни одного публичного сообщения о своей гомосексуальности с требованием ее общественного признания, врачи, напротив, начиная с 1860‑х годов смогли добиться многочисленных волнующих рассказов[432]. «Вырывание» признаний из пациентов соотносилось в более широком смысле с предписываемой криминальными антропологами практикой «рассказа о своей жизни». Трактаты о гомосексуальности принимают, таким образом, форму отрывков, смонтированных в порядке задаваемых автором вопросов. Гораздо позднее Хэвлок Эллис первым проведет исследование гомосексуализма на примере определенной страты населения, а именно в высшем английском обществе.

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука