История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

Россія находилась в исключителъном положеніи. То, что называется духом времени, общественным мненіем, у нас ограничивалось весьма Йены м кругом образованнаго сословія; вся-же остальная масса народа оставалась чуждою и внешней политик'е и многим из реформ государственной администраціи. Если в нашей Исторіи и встречаются исключенія, подобный народному движенію 1812 года, то это случалось только тогда, когда предстоять вопрос: быть или не быть Россіи? По обширности Имперіи и по затруднительности сообщеній, власть частных администраторов была весьма обширна, почти исключительна: „до Бога высоко, до Государя далеко"—еще и теперь говорят русскіе люди, возлагая все свое упованіе на ближайпіія к ним власти. Само собою разумеется, что правители частей Имперш не редко употребляли во зло свое могущество, и хотя такія злоупотребленія были вполне известны правительству, однакоже оно по необходимости терпело их. В прежнія времена, назначали областных воевод, давая им самое ограниченное содержапіе, но предоставляя право „покормиться" на счет вверенных им областей. Общественное мненіе, ограниченное, как уже сказано, весьма тесным кругом, было снисходительно к лихоимству и казнокрадству, которых не чуждались даже высоко поставленные люди. При Петре Великом, любимец царскій князь Меншиков был уличен в принятіи на себя, под чужим именем, казенных подрядов, в отнятіи у многих бедных помещиков земель, смежных с его огромными владеніями, и в приписке к пятидесяти тысячам душ, состоявшим в его именіях, еще более тридцати тысяч беглых разнаго званія. В последніе годы царствованія Екатерины Второй, лихоимство усилилось в высшей степени, что побудило Императора Павла издать строжайпііе законы против взяточников и повелеть чтобы на всех городских выездах были в острастку им поставлены виселицы. Кроткое господство Александра было не вусостояніи разбудить дремавшую общественную совесть. По окончаніи борьбы с Наполеоном, все осталось по прежнему. Снова наступило затишье; но-от упадка курса все сделалось дороже; роскошь усилилась; неправда господствовала в судах, и уже перестали ждать великих, коренных реформ. Лучшіе русскіе люди, избегая столкновенія с пріобретавшим ежедневно большее доверіе Государя, Аракчеевымъ—„Огорчеевым"— как называл его А. П. Ермолову искали пищи своей дея-тельности вне современных вопросов общества. Карамзин жил в веках минувших; Жуковскій в Светлом міре фантазіи. В одном из тогдашних писем его к Александру Иван. Тургеневу находим: „Прости! О себе ничего не пишу. Старое

все миновалось, а новое никуда негодится. С тех пор как мы разстались, я не оживал. Душа какъбудто деревянная! Что из меня будет —не знаю; а часто, часто хотелось-бы и совсем не быть.“ Многіе обратились к забытому на Руси масонству; некоторые надеялись достигнуть возрожденія Россіи усиліями тайных обществ. Братья Тургеневы, Михаил Орлов, (тот самый, который вел переговоры о сдаче Парижа в 1814 году), люди стоявшіе выше своего века, покушались дать литературному обществу

Арзамас

политическое направленіе.... (¹²).