История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

„Главному Начальнику над Начальниками Россійских войск и в вере Іисуса Христа пребывающему, георгіевскому генералу ²⁶

), милостивому и доброжелательному командующему войсками пріятелю нашему, от анапскаго и транезонскаго трехъбунчужнаго паши и сераскира Гуссейна.

„Во первых, свидетельствую Вам свое почтеніе, пріятель наш, чрез сіе дружеское посланіе, честь имею объявить пріязнь нашу, в которой, по силе трактата между Портою и Россіею, пребывать мы должны, и то, что эта сторона реки Кубани принадлежит Порте, а противная — Россіи. В трактате, между прочим, сказано: возвращать обеим державам взаимно пленных, и живущих в землях россійеких магометан, желающих переселиться в земли оттоманскія, не удерживать. По тому, на вашей стороне Кубани живущіе нагайскіе татары, пожелав перейти от Вас за Кубань, просили от горцев подмоги; кому они таковыя свои желанія объявили, тот может, от имени моего, сказать им, что послан мною с порученіем по этому

делу. К Вам-же о сем, не зная русскаго языка, приказал я написать по-русски моему переводчику, а что он написал, мне неизвестно“.... (³¹).

Вслед за тем, до 2-х тысяч нагайских семеиств, в которых считалось до 10-ти тысяч душ мужескаго нола, ушли за Кубань. Генерал Ртищев, нолучив о том донесеніе от командующаго на линіи, генерал-маіора Портнягина, поручил владикавказскому коменданту, 67-ми летнему генералъмаіору Дельподо — „как чиновнику испытанному в усердіи к службе и известному по своему безпристрастію" — открыть причины волненія между закубанскими, кабардинскими, абазинскими, и в особенности между наганскими племенами, о коем писал Портнягин, и изследовать поведеніе нагайскаго пристава, генерал-маіора Менгли-гирея, коего оплошности пригшсывал Портнягин все безнорядки, нроисшедшіе у народов состоящих в его унравленіи. Но следствію оказалось, что в этом деле был виноват сам Портнягин, допустившій казаков обижать Нагайцев и не нринявшій надлежащих мер для противодействія турецкому назырю Сеид-Ахмету, который, в несколько месяцев, собрав из народов отдаленных от Кубани едва полторы тысячи человек, (а не 20 тысяч, как доносил генерал Портнягин), не только прорвался чрез кордон, в соседстве главной квартиры генерала Портнягина, • но оставался в русских владеніях целые пять дней и успел переселить за Кубань значительное число Нагайцев, вместе с имуществом их, чрез довольно значительную реку Кубань, без препятствія с нашей стороны, но тому только, что гораздо больше вниманія обращено было Портнягиным на захват нагайскаго скота, признаннаго как-бы отнятою у не-пріятеля добычею, нежели на задержан іе целаго народа, еостоявшаго в подданстве Россіи. Когда со стороны турецкаго назыря были распущены слухи, будтобы наше правительство, по Бухарестскому трактату, уступило Порте всех своих подданных магометан, генерал Портнягин не принял никаких мер для противодействія назырю, кроме вторичнаго приведенія Нагайцев к присяге на верность Его Императорскому Величеству. Очевидно, что ежели этот легковерный и склонный к переменам народ не считал себя обязанным на верность русскому правительству первою присягою, то и вторая не могла служить надежным обязательством^ По уходе Нагайцев, генерал Портнягин два раза предпринимал экспедиціи за Кубань, для возвращенія их и для наказанія Закубанцев, но обе эти экспедиціи были не только безуспешны, но вредны для нас самих, потому что, кроме потери в войсках, мы вооружили против себя закубанскія племена, доселе покорныя русскому правительству и нисколько не участвовавшія в переселеніи Нагайцев. Да ежели и была самая малая часть их при турецком назыре, то единственно из принужденія. Напротив того, в последствіи, эти народы, возбужденные к мести напрасным разореніем жилищ своих и потерею всего своего имущества, по необходимости, обратились к грабежам и разбоям, а Нагайцы, хотя и раскаялись в своем безразсудстве, однакоже боялись возвратиться в опустошенную страну: свою.