История царствования императора Александра I и России в его время. т.6

Как в 1822-м, так и в следующем году, чрез Никиту Муравьева, постоянно велись снопіенія Севернаго общества с Южным, состоявшія во взаимных извещеніях о иринятіи значительных членов и в преніях об основаніях представительнаго правленія. Пестель и Муравьев долго не могли согласиться между собою: первый предпочитал республиканскую, а второй — монархическую форму правленія. Никита Муравьев, наконец, послал князя Сергея Волконскаго в Тульчин к Пестелю и сообщил ему готовую часть своей конституціи, извещая, что составляет ее в монархическом смысле, ради вновь принимаемых членов, как завесу, под покровом которой — писал он — мы устроим дела СВОИ (comme un rideau derrière lequel nous formerons nos colonnes), уверяя, что он такой-же приверженец республиканскаго правленія, каким был и прежде. Тоже самое повторил он и при личном свиданіи с Пестелем, в Петербурге, в 1824 году. Но в последствіи Муравьев говорил, что если он и писал это Пестелю, то все-таки никогда не был искренно согласен с ним в намереніи установить республику (²⁶).

В теченіи 1823 и 1824 годов, кроме князя Сергея Волконскаго, пріезжали в Петербургу с порученіями от Пестеля: зять генерала Раевскаго Василій Давыдов, полковник Повало-Швейковскій

и Матвей Муравьев-Апостол, которые сообщили сперва Никите Муравьеву, а потом занявшему, по отъезде Тургенева за границу его зіесто в луме, князю Трубецкому, о предположеніях Южнаго общества — ввести республикански образ правленія, истребив Императорскій Дом: но Северное .общество всячески отклоняло предлагаемое ему соединеніе с Южныѵі. Не более jcnfcxa также имело доставленное чрез князя Барятинскаго Никите Муравьеву письмо Пестеля, в котороы он сообщал преувеличенныя известія об успехах Южнаго общества, о болыпом числе его членов, о силе войска, готоваго поддерживать общество, и спрашивал — когда Северное общество будеть довольно сильно для возстанія по призыву Южнаго? «Les demi-mesures ne valent rien; il faut faire maison nette». (Полумеры никуда не годятся; надобно работать на-чисто) — писал Пестель. На вопрос подполковника Поджіо Муравьеву — „что думает он об ;)тоаі письме", Муравьев отвечал: „ведь они Бог весть что затеяли; они всех хотят истребить", а Барятинскому сказал: „здесь молодые люди несклонны к тому; впрочем — мы стараемся об увеличеніи числа членов» (²⁷).

Вообще сношенія Южнаго Общества чрез уполномоченных его с членами думы, Никитою Муравьевьш и князем Трубецким, были безуспешны, что заставило самаго Пестеля, в 1824 году, пріехать в Петербург, где он снова настаивал на введете республики. Заметив несогласіе на то Северных членов, он изменил обычному своему хладнокровно и сильно ударил кулаком по столу, сказав: „так будет-же республика!" На счет гласности конституціи, он также не сошелся с Никитою Муравьевым, желавшим сообщить составленный им

проект всем членам общества; надротив того, Пестель полагал, что начала конституціи должны были оставаться в тайне для всех, кроме управляющих обществоы. Князь Трубецкой и Никита Муравьев с ужасом узнали от Пестеля, что он хотел умертвить Императора Александра во время предположенная тогда смотра 2-й арміи, учредить директорш, заставить Синод и Сенат признать временное правительство и раздать важнейшія места членам общества. Услышав от него, что он обрекал гибели всю Императорскую фамилію, Трубецкой отверг гнусное предложеніе, а И. Муравьев сказал, что люди, обагренные кровью лиц, священных в понятіях русскаго народа, будут посрамлены в общем мненіи, которое не дозволить им пользоваться похищенною властью. Муравьев упрекал Пестеля также в том, что он, войдя в сношенія с польским тайным обществом, обещал признать совершенную независимость Польши и уступал Полякам пріобретенныя от них Русскими области. В ответ на эти упреки, Пестель сказал: „на то воля южных бояр; обещано — и переменить нельзя" (²⁸).

В числе деятельнейших членов Севернаго общества явился Рылеев, принятый в начале 1823 года коллежским ассесорош Пущиным. На первом из происходивших тогда совещаній, единогласно избран в члены думы Тургенев, но он отказался, сказав, (как в последствіи показал Матвей Муравьев-Апостол), что „в первый раз не был счастлив, и по тому не хочет останавливать действія общества; кътому-же—прибавилъон— разстройство моего здоровья требует, чтобы я ехал за границу". За тем, пал выбор на полковника Л. Гв. Финляндскаго полка Митькова; когда-же от-