История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1

В свою очередь, получившие возможность вернуться из ссылки, а некоторые — и счастливую возможность занять свои вдовствующие кафедры, епископы-никейцы широко использовали свободу изложения собственных догматических воззрений, почти исчезнувшую во времена императора Констанция. И здесь вновь, как и раньше, ведущую роль играл св. Афанасий Великий. Прибыв в Александрию, он, не мешкая, созвал 12 февраля 362 г. Собор из своих единомышленников, и хотя собралось всего 22 человека, это были старые, испытанные вожди Никеи. В первую очередь Собор признал непоколебимым Символ Веры, утверждённый на Вселенском Соборе 325 г., «достаточным и самодовлеющим». Затем Собор рассмотрел несколько вопросов о процедуре возвращения еретиков и всех, имевших с ними дела, в Православие. Наконец, был затронут по инициативе самого св. Афанасия вопрос о Святом Духе, Который был признан единой ипостасью Божества. И хотя вскоре св. Афанасия вновь сослали (уже при Юлиане Отступнике), Александрийскую формулу повторили Македонские, Ахайские, Испанские, Галльские соборы и папа Либерий [427].

Занявший место Отступника Иовиан, как указывалось выше, был твёрдым христианином, причём испытывал устойчивые симпатии к Никее и лично св. Афанасию. Известно, что они неоднократно встречались, и император даже просил св. Афанасия изложить в письме к нему «вселенскую веру». Вместе с тем, Иовиан был далёк от того, чтобы навязывать

своё мнение той или иной церковной партии, тем более, Вселенской Церкви. Когда возвратившиеся из ссылки никейцы просили его в своих ходатайствах освободить занятые их врагами кафедры, император посоветовал им сохранять мир, единомыслие и избегать вражды [428]. Возможно, в то время это действительно был лучший выход из создавшейся ситуации. Церковь естественно и спокойно перерабатывала в своём сознании догматические тонкости и выбирала тот путь, который приводил её к Истине.

Но воцарение двух братьев — Валентиниана и Валента вновь резко изменило картину церковной жизни. Валентиниан — безусловный христианин по своим религиозным убеждениям, обладал в отличие от своего брата, ещё одним завидным качеством — безупречной толерантностью. Он не только разрешил старые, относительно безобидные отеческие культы, но и отказался высказывать предпочтение какой-либо церковной партии. Хотя Запад и сохранял верность Никее, однако и при таких условиях Валентиниан отказался

удалить несочувствующих Никее епископов, о чём его просили никейцы. Его мудрость обнаружилась в самое ближайшее время — немного спустя весь Запад вновь стал никейским: так Православие само собой, при мудрой политике правителя, завоевало римские провинции.

Относясь довольно терпимо к язычеству (даже иудейские синагоги император освободил от квартирной повинности), Валентиниан I всё же не раз демонстрировал, что является христианскимгосударем. Он восстановил привилегии клирикам, данные ещё св. Константином Великим и освободил монахов от lustralis collation

, под угрозой штрафов приказал праздновать воскресенье и Пасху, запретил в воскресенье принудительные работы для христиан и отправку христиан-солдат для охраны языческих храмов. Правда, в делах церковного управления активность Валентиниана была невысока — он совершенно не вмешивался в назначения лиц на епископские кафедры и отказывался рассматривать взаимные жалобы епископов друг на друга [429].

Несколько иначе сложилась ситуация на Востоке, куда прибыл Валент. Для уяснения его церковной политики нужно понимать, что Никейский Символ безраздельно господствовал к тому времени среди восточных провинций только в Египте, но, как справедливо отмечают, править Империей из Александрии было невозможно. Новоникейская партия была ещё слаба и малочисленна; аномеи

составляли замкнутую в себе общину, а омиусиане, дискредитировавшие себя собственной податливостью в краткое царствование Иовиана, значительно сократились в численности, причём лучшие примкнули к новоникейцам. Таким образом, из наиболее влиятельных церковных фигур на Востоке оставались одни омии, которые ещё во времена Констанция заняли наиболее видные кафедры и сохранили за собой господствующее положение. В самом Константинополе властвовал епископ Евдоксий, опытный в дворцовых интригах человек, вскоре заслуживший почти безусловное доверие нового царя.

Возвращаясь осенью 364 г. из Наиса, где он простился с отправившимся в Италию Валентинианом I, Валент в Ираклии встретился с представителями Лампсакского собора (364 г.), обвинившими омиев во главе с Евдоксием в ереси. Но уже на этой встрече Валент, до сих пор не примыкавший ни к какой церковной партии, не скрывал своих симпатий к противникам жалобщиков, а, приехав в Константинополь, ещё более укрепился в своих предпочтениях.