При прощании Литвинов спросил эфенди: имеет ли Порта какие-нибудь сведения о поступке Келиш-бека, владетеля абхазского, относительно малолетнего Левана. Узнав от эфенди, что подобные дела не касаются дивана, но что задержание наследника не может быть приятно самому султану, Литвинов просил турецкого чиновника употребить свое влияние к освобождению Левана.
Уезжая обратно в Константинополь, Эриб-эффенди оставил письмо Келиш-беку, в котором просил исполнить наши требования. Письмо это, посланное Литвиновым, с унтер-офицером Белевского полка и родным племянником Келиш-бека, оказало свое действие. Просьба и советы важного чиновника Порты, от которой Келиш-Бек сам зависел, и вторичное движение наших войск в Абхазию, под начальством генерал-майора Маматказина, заставили его выдать нам Левана добровольно[541]
.Юный наследник возвратился в свое отечество тогда уже, когда был утвержден императором Александром владетельным князем Мингрелии.
«Князя Левана, – писал император к князю Цицианову[542]
, – старшего сына умершего Григория Дадиана, признаю я владетельным князем Мингрелии, Одиши и Лечгума, на том самом положении, на каковом отец его поступил в верноподданнические к империи нашей обязательства…»Для надзора за воспитанием Левана назначен был майор Лыпотин, снабженный особою инструкциею главнокомандующего[543]
.Признание Левана владетельным князем не устраняло наше правительство от заботы по управлению Мингрелиею. Леван был слишком молод и неопытен для того, чтобы самостоятельно управлять страною. Князь Цицианов, как мы видели, предполагал, до совершеннолетия Левана, вручить управление матери его и совету, составленному из главнейших князей мингрельских. Литвинов находил в образовании временного управления некоторые неудобства и потому не разделял мнения главнокомандующего.
Мингрельцы привыкли видеть управляющую ими власть сосредоточенною в одном лице, да и по характеру и образу жизни народа не было возможности делить власть между несколькими лицами. Согласить трех или четырех князей жить в одном месте было бы напрасным старанием. «Здесь нет городов, – писал Литвинов, – ниже селений, вмещающих малейшие общества. Каждый из князей живет как медведь в берлоге и находится в беспрестанной опасности от нападения своих соседей».
Еще более важное препятствие к соединению князей мингрельских был обычай, по которому всякий из них, живя в своем владении, мало того что пил и ел на счет своих подданных, но и приезжих гостей угощал на счет своих подвластных, следовательно, ежели «двое или трое таких гостей, которые всегда сам-десят или сам-двадцат ездят, поживут в деревне, то скоро и хозяин не найдет ни курицы, ни барана. О продаже и покупке съестных припасов здесь понятия не имеют. Введение сего обычая весьма здешним князьям не нравится, ибо опасаются, что после сами принуждены будут покупать, а денег, кроме пленнопродавства, добыть способу не имеют».
Ко всему этому надобно прибавить еще и то, что знатнейшие князья и сам салтхуцесы не знали грамоты и не умели ни читать, ни писать.
Из братьев покойного Дадиана двое: архиерей Одишийский Чкондидели и средний Георгий – были преданы России. Цакерель колебался в своих намерениях, хотя и присягнул на подданство России. Старший же брат Манучар и младший Дариель противились вступлению русских войск в Мингрелию, составляли заговоры с князьями и волновали народ. Жена покойного Дадиана, княгиня Нина, хотя и была привержена к России, интриговала против сына, так что, отдав ей верховную власть, нужно было ожидать, по известным ее «моральным свойствам», беспорядков, которые тем сильнее будут, что она советуема окружающими ее молодыми людьми».
Литвинов полагал поручить управление Одиши родным братьям Дадиана: Бессариону Чкондидели, Георгию и салтхуцесу Чикуани, а Лечгум – двоюродному брату Дадиана Николаю и лечгумскому моураву князю Геловани, как людям, преданным России. Правлениям этим в важных случаях испрашивать разрешение русского начальства, а в маловажных решать самим. Для сохранения же единовластия, столь привычного народу, верховный надзор вручить вдове Нине Григориевне, под руководством лица, известного своею опытностью.
Пример семейной вражды в Грузии и следствием того волнения в стране были так близки, что князь Цицианов не соглашался допустить к управлению братьев Дадиана, а тем более делить страну на две части. Поэтому, несмотря на все затруднения управлять Мингрелиею целым советом и собрать для того в одно место нескольких князей, главнокомандующий, ввиду безотлагательной необходимости поставить какое бы то ни было правление, испросил разрешение императора Александра на составление временного совета. До двадцатилетнего возраста Левана мать его, вдовствующая княгиня Нина, объявлена попечительницею сына и правительницею мингрельских областей. В помощь ей образован совет, в состав которого были назначены: Бессарион Чкондидели, брат покойного Дадиана, Николай Георгиевич, сын дяди Дадиана, моурав князь Геловани и гофмаршал Георгий Чикуани.