История ворона

Гэрланд приводит меня на улицу Вашингтон. Мы останавливаемся у кирпичного дома с золотисто-черной табличкой «Кельвин Ф.С. Томас» над дверью. Сквозь узорчатые оконные стекла видно, как рыжеволосый юноша одних лет со мной раскладывает стальные типографские литеры на наборной верстатке, чтобы что-то напечатать. Его руки двигаются спокойно и уверенно, совсем как у хирурга в Ричмонде. На пальцах темнеют чернильные пятна, выдающие его профессию.

Гэрланд распахивает дверь и толкает меня внутрь, однако сам остается на улице.

– Доброе утро, сэр! – приветствует меня юный наборщик с резким виргинским акцентом, заслышав который я моментально успокаиваюсь.

– Доброе утро, – отвечаю я и снимаю шляпу. – Простите за любопытство, но… Какой у вас акцент? Не виргинский случайно?

– Всё так, сэр, – незнакомец расплывается в широкой улыбке. – Родился в Нью-Йорке, но рос в Норфолке. Да у вас и самого говор как у истинного сына Виргинской земли!

– Меня зовут Эдгар А… Перри, – протянув ему руку, представляюсь я. – Родился я в Бостоне, но воспитывался в Ричмонде.

– Приятно познакомиться, мистер Перри, – отвечает он и вытирает перепачканную чернилами руку о фартук, а потом пожимает ею мою. – А я – Кельвин Томас.

– Мне тоже весьма приятно. А чья это типография? Ваших родителей?

– Нет, моя. Пытаюсь заработать на образование.

– О, я тоже.

Келвин возвращается к горам стальных литер и продолжает выкладывать их в нужном порядке.

– Хотели что-то напечатать? – спрашивает он.

Провожу рукой по занозистой поверхности прилавка и вдыхаю запах чернил, смешанный со сладковатым ароматом уже отпечатанных листов, повешенных сушиться. Мне представляется моя поэма «Тамерлан», отпечатанная на золотисто-коричневых страницах.

– Как вы раскраснелись, мистер Перри! – подмечает Кельвин. – Уж не приглашение ли на свадьбу вам нужно?

– Пожалуйста, зовите меня Эдгар. Мы, судя по всему, ровесники.

– Мне восемнадцать.

– О, мне тоже! – отвечаю я и краснею еще сильнее, осознав, что всего минуту назад сказал почти ту же фразу. Внезапно на меня нападает страшное косноязычие – я не знаю, как рассказать этому виргинскому мечтателю о моих стремлениях и целях. Я прячу руки в карманы пальто, моментально нащупав в них дыры, и задумываюсь о том, стоит ли задавать вопрос, который так и вертится у меня на языке.

– Если у вас нет денег, – продолжает Кельвин, окидывая взглядом мое плохенькое пальто, которое, впрочем, выглядит получше его заплатанного пиджака, – можем договориться о кредите.

– А книги вы печатаете? – наконец выдохнув, спрашиваю я.

– Пока не пробовал. – Кельвин кладет на место последнюю литеру и возвращается за прилавок. – А почему вы спрашиваете?

На глазах у меня выступают слезы. Где-то в шести сотнях миль отсюда, в столице штата Виргиния, Джон Аллан наверняка настороженно следит за мной – я чувствую у себя на затылке его пристальный взгляд, хоть нас и разделяет огромное расстояние. Он ждет, что я отвечу как трудолюбивый джентльмен-южанин, в лучших традициях его воспитания.

– Хотите стать писателем? – интересуется Кельвин.

Словно вывернувшись из незримой отцовской хватки, я вскидываю голову.

– Я уже писатель. Сочиняю с самого детства. И хочу зарабатывать на жизнь именно этим.

– Вот это да! Как интересно! – восклицает Кельвин, облокотившись на прилавок. – А что именно вы пишете?

– У меня есть сборник стихов за несколько лет, – прочистив горло, рассказываю я. – Книга получится не слишком большая…

– Принесите мне рукопись. И я скажу, что можно сделать.

– В самом деле?

– Да. С вашей помощью я смогу расширить свое дело, если добавлю в перечень услуг печать книг.

– Мне нужно спешить на работу, но…

– Приносите рукопись, когда будет время, мистер Перри.

– Спасибо, – говорю я, с чувством пожимая его руку. – От всего сердца вам благодарен, сэр. Вы очень добры и любезны.

– Правда, за красоту переплета поручиться не могу. Скорее всего, получится что-то вроде брошюры…

– Нужно же с чего-то начинать! Так мои стихи попадут к читателям, станут известны миру! Спасибо вам! – восклицаю я, надевая шляпу. – Я загляну к вам вечером – занесу рукопись!

– Буду очень вас ждать. Спасибо, что зашли ко мне.

После работы я возвращаюсь в пансион и вычитываю стихи, которые, как мне кажется, больше всего готовы к публикации. В их числе «Тамерлан», «Песня», «Мечты», «Духи смерти», «Вечерняя Звезда», «Имитация», три стихотворения без названий и «Озеро».

Окунув перо в чернила, я вывожу на титульной странице:

ТАМЕРЛАН

и другие стихотворения

одного бостонца

«Жáра полны сердца младые, и кругом голова идет.Ошибки юность совершает, но зрелостьискуп им найдет», – Каупер

– «Стихотворения одного бостонца»? – уточняет Кельвин, когда я возвращаюсь в лавку и передаю ему рукопись.

– Хочу пока остаться безымянным. Нужно сперва уладить кое-какие дела.

– Вот оно что, – понимающе кивает он, не задавая новых вопросов, и мы переходим к обсуждению финансовой стороны дела и быстро приходим к соглашению.