История ворона

С улыбкой я вырисовываю печальные глаза, вздернутый нос, растрепанные волосы, на ходу сочиняя новые стихотворные строки:

Латыни расточают нектар и фимиам!Не важно, чему учат! Шли всех их, братец, к нам!Такой закон бытует в стране нашей родной.Что будет с вами, детки! Ай-яй да ой-ой-ой!Пускай мы отделились от Англии в войне,Британские метóды нам дороги вдвойне.

Я слышал, южный говор – для классики злой враг.Но черта с два, ребята! Совсем это не так.Откуда ж в нас эта любовьК британскому наречью?Хочу спросить я вновь и вновь!

Тут я делаю паузу, чтобы нарисовать три волоска, торчащих из бородавки на подбородке у Блеттермана. А потом поворачиваюсь к своим слушателям, вскидываю руки и заканчиваю свой экспромт:

Что за противоречье?!

– Вот это да! – одобрительно кричит Майлз и начинает звонко бить в ладоши. Остальные следуют его примеру, то и дело рыгая от выпитого бренди.

Я кланяюсь им, по-прежнему стоя прямо на кровати и прижав ладонь к животу, но мое внимание быстро отвлекает тревожный свист, разнесшийся по комнате. Так свистит иногда резко разгорающееся пламя.

Я поднимаю голову. Мысли в голове путаются. Я пытаюсь посчитать своих гостей, но почему-то раз за разом ошибаюсь. На мгновение мне даже кажется, что я успел выпить немного бренди, сам того не заметив. Выпрямившись, я еще раз пересчитываю присутствующих.

В кресле по-прежнему сидит Том, но на полу теперь не две фигуры, как раньше, а целых три!

Я испуганно соскакиваю с кровати.

– Кто это сидит рядом с Уиллом?!

Приятели перестают хлопать и косятся туда, куда я указал. Они уже выпили по бокалу, так что никто даже не пытается дать логичное объяснение внезапному появлению четвертого гостя, одетого в университетскую форму и опустившего голову так, что из-под полей серой шелковой шляпы, украшенной перьями пересмешника, даже не видно глаз.

– Как ты сюда вошел?! – спрашиваю я.

– Ты сам меня пригласил, – напоминает незнакомец. Его голос до странного похож на мой собственный.

– Как тебя зовут?

– Гэрланд О’Пала.

Это имя вызывает у меня трепет – сам не знаю почему.

– Мы с тобой в Ричмонде познакомились?

– Вопрос в другом, – говорит незнакомец. – Не через меня ли с тобой познакомился Ричмонд?

Он поднимает голову, и я замечаю, что его зрачки полыхают! Язычки пламени тянутся от них прямо к радужке необычайного, янтарного цвета.

Ноги у меня подкашиваются. С трудом подхожу к столу и тяжело падаю на деревянную столешницу, чудом не сбив давно ждущий меня бокал с бренди.

– По, ты как, ничего? – спрашивает Том, поднимаясь на ноги. – По-моему, ты уже порядком поднабрался! Ты точно не пил до нашего прихода?

Бросаю быстрый взгляд на Гэрланда. Он гладко выбрит и удивительно похож на меня: у него такой же длинный нос довольно правильной формы, узкий подбородок, невыразительный рот. Глаза у него большие, как и у меня, и обрамлены черными, как ночь, ресницами, но их янтарный цвет кажется каким-то неземным, нечеловеческим. Мне прекрасно известно, что за огонь мерцает в его взгляде, но довольно с меня уже муз, охочих до моего внимания, право слово.

Я хватаю бокал со стола и осушаю его одним большим глотком. Бренди обжигает ноздри.

– Браво! – восхищенно кричит Уилл, и ребята награждают меня новым всплеском аплодисментов. Кажется, Гэрланд О’Пала никого из них особенно не волнует.

Со стуком ставлю бокал на стол и упираюсь ладонями в деревянную столешницу. Меня накрывает волна мощного головокружения, и я невольно покачиваюсь из стороны в сторону. Во рту стоит привкус персиков и нестерпимый жар.

Гэрланд рыгает, и это меня страшно злит. Я только что и сам с трудом подавил позыв рыгнуть, плотно сжав губы и задержав дыхание, а ему, видите ли, хватает наглости довершить это дело за меня!

– Эдгар? – с нервным смешком зовет Майлз. – Ты не заболел?

Ветер с силой стучится в окно, свистит в щели под дверью. Атмосфера в комнате ощутимо меняется. Горечь и страх покидают меня, уступая место страсти. Я поднимаю взгляд на стену над головой Майлза и отмечаю ее девственную белизну, дарующую творцу столько возможностей! Мне чудится, что из мрака в углу комнаты на меня смотрит Джейн Стэнард – я узнаю ее тяжелые веки и бледные ресницы. Крепко зажав уголек в руке, я кидаюсь к стене по деревянным половицам. Воздух в комнате кажется таким густым и напряженным, что двигаться трудно. Мои гости торопливо сторонятся, пропуская меня.