История ворона

Я никогда не воспарю над землей, не смогу любить, как боги.

Я помогаю моему поэту освободиться от демонов, порабощающих его ум, но кто спасет от демонов меня?

Я не могу сдержать отчаянного крика. Под водой его, само собой, не слышно, но из легких моих вырывается поток черных как ночь теней. В этом мрачном потоке проступают лица – лица со зловещими глазами и перекошенными в гримасе ужаса ртами. Эти фигуры растут и превращаются в гигантские тени, которые тянутся к речному дну иссохшими, когтистыми руками. Они стонут со мной в унисон, их захлестывают волны моих страданий. После того, как они меня покинули, я чувствую слабость и головокружение.

Сильные руки подхватывают меня под мышки и вытаскивают на поверхность. Я судорожно хватаю ртом воздух, пытаясь отдышаться.

Судя по всему, мой поэт передумал умирать, а заодно решил и меня спасти.

Крепко прижав меня к себе, он подплывает к причалу, борясь с мощными речными волнами, которые то и дело захлестывают нас с головой и забиваются в нос, но Эдди хватает сил вытащить меня на дощатый причал.

С трудом сев, я обхватываю руками колени и тяжело дышу, пока вырвавшиеся из меня тени отчаянно голосят в воде. Пришвартованные к пристани лодки покачиваются на неспокойных волнах.

– Я не хочу, чтобы и ты меня покинула, – доносится до меня голос поэта, сидящего совсем рядом.

– Ты должен выбрать между мной и Джоном Алланом. Это из-за него я не могу преобразиться до конца.

– Знаю.

– Мистера О’Палу ты уже потерял, Эдди. Он отправился в Мэриленд следом за Эптоном Биллом.

Эдгар шумно сглатывает где-то совсем рядом с моим ухом.

– Я и не заметил его исчезновения…

– А он исчез, – со вздохом замечаю я.

Крики моих теней растворяются во мраке. Меня бьет дрожь. Я чувствую себя беспомощным пернатым созданием, у которого разом исчезли все силы и которое больше не сможет уже пересечь реку в одиночку. В лунном свете поблескивает льдистая корка, образовавшаяся вдоль берега, и я твержу себе, что моя слабость – это следствие морозной погоды, не более.

Эдди набрасывает свой фрак мне на плечи. Ткань совсем сухая – похоже, перед прыжком в реку он успел сбросить верхнюю одежду. Его башмаки, тоже сухие, лежат неподалеку.

Я упрямо стягиваю фрак.

– Это ты у нас прошлой зимой три недели провалялся в кровати после заплыва по реке Джеймс. Ты фрак и надевай. Не хватало еще умереть от пневмонии.

Он набрасывает половину фрака мне на левое плечо, а другую половину – себе на правое.

Этот компромисс меня устраивает, и я льну к Эдди, чтобы согреться – от холода меня всю трясет.

– Во сколько отец ложится спать? – спрашиваю я.

– Примерно в половине одиннадцатого, – во всяком случае, так было до моего отъезда в университет.

Я киваю.

– Ступай домой, погрейся у камина. Этот вечер был полон потрясений, так что лучше тебе немного отдохнуть. А в полночь открой дверь в галерею…

– Но зачем?

– А затем, дорогой мой Эдгар, что если сегодня ночью у меня не вырастут наконец большие и сильные крылья, то рано поутру я проникну в комнату к Джону Аллану и задушу его подушкой.

Я чувствую, как напрягся мой поэт.

– Нужно разумно воспользоваться моментом, пока ты тонешь в пучине боли из-за Эльмиры, – добавляю я, расправив плечи.

– То есть? – прочистив горло, уточняет Эдгар.

Я поворачиваюсь к поэту и заглядываю ему в глаза. Он так близко, что я чувствую на щеке его судорожное дыхание.

– Есть предположения? – спрашиваю я.

Эдгар вздрагивает.

– Мы превратим эту боль в стихи?

– Именно, – с улыбкой киваю я. – И какие прекрасные это будут стихи, дорогой мой Эдди!

Глава 44

Эдгар

По пути домой моя муза прижимается ко мне, а я обнимаю ее за плечи, чтобы защитить от любой напасти. Из упрямства она отказалась надеть мой фрак, так что в итоге он греет меня одного, но зато Линор согласилась прикрыть моей шляпой свой череп, что лыс и черен.

Впереди слышится звонкий стук копыт и дребезжание экипажа, несущегося по дороге. Я хватаю Линор за руку, и мы с ней ныряем за угол, прижимаемся к кирпичной стене какого-то дома и задерживаем дыхание. После ледяной речной воды нас по-прежнему колотит, и я с трудом сдерживаю кашель.

Когда экипаж проносится мимо и опасность разоблачения минует нас, мы обходим дом и идем по Пятой улице к северу – так мы не увидим силуэты танцующих в окнах верхних этажей шикарного дома Ройстеров. Игривая музыка разносится по всему кварталу, оставляя во рту гнилостный привкус.

Я крепче сжимаю ладонь Линор.

– Я отведу тебя в спальню Джудит.

– Не надо!

– Но почему?

– Не хочу подвергать ее опасности, – отвечает она. – Если Джон Аллан найдет меня у нее в комнате…

– Больше мне тебя спрятать негде!

Кто-то с верхних этажей выплескивает на улицу целый таз оставшейся после купания воды, и мы так и подскакиваем от неожиданности.

Я опускаю глаза и тороплюсь скрыться, по-прежнему крепко сжимая руку Линор.