История всемирной литературы Т.5

Но биография героя — не только история борьбы за существование. Это одновременно и повествование об усилиях вырваться из тесных, сковывающих рамок провинциального образа жизни, преодолеть узость суждений, рабской религиозной психологии. Некоторое время Брекер провел в наемных прусских войсках. Годы солдатчины обернулись для него нелегким опытом, сделали более проницательным и непримиримым к средневековым формам гнета на своей родине. И потому герой книги не просто жалуется, он размышляет над всем виденным, жизненные невзгоды — свои и окружающих людей — дают ему основание критически оценить «благость божью». Брекер переживает серьезную эволюцию в своих религиозных взглядах, усваивая многие аргументы просветителей. Пассивно-пиетистские мироощущения сменяются призывом к активному действию в жизни, причем если сначала речь идет о личной борьбе за счастье, то в годы Великой французской революции Брекер приходит к пониманию и признанию общественной активности, действий народа.

Примечательна в наследии Брекера книга «Нечто о драме Вильяма Шекспира» (1780). Себя он называет на титульном листе «бедным необразованным гражданином мира, которому посчастливилось прочесть» Шекспира. Само обращение к Шекспиру примечательно в годы, когда в Германии усилиями Гердера и Гете было привлечено внимание к наследию великого английского драматурга. Брекер ценит Шекспира за его правдивость, и решительная защита реализма была весьма плодотворной в тогдашней Швейцарии. Однако само понимание реализма наивно и узко и сочетается с попытками оценивать драмы Шекспира с позиций моралиста.

Опыт личного участия в качестве наемника в Семилетней войне позволяет ему остро ощутить несправедливость той борьбы, которую вели в 1792 г. войска прусско-австрийской коалиции против революционной Франции. «Достойно удивления, — пишет Брекер, — что сотни тысяч довольно скудно оплачиваемых наемников позволяют своим деспотам так слепо себя вести, кровь и самую жизнь ставить на карту,

чтобы сражаться против свободы и человеческих прав, и это солдаты, чьи родители и родственники сами стонут под игом рабства». Брекеру представляется более логичным, если бы наемники повернули штыки против деспотов и тиранов.

В этом сказалось социальное чутье человека, много выстрадавшего в жизни; вместе с тем общественный опыт швейцарского мелкого собственника был недостаточен, чтобы исторически осмыслить опыт революции. Дело не в том, что он, как и многие просветители других стран, не принял якобинской диктатуры, но он и самую революцию понимал как акт проявления самозащиты народа, а не как переворот во имя установления нового общественного порядка. «Морально-религиозная критика, — отмечает известный литературовед ГДР Г.-Г. Тальгейм, — классовых битв в революционной Франции объективно была реакционной, но субъективно она выражала незрелость мировоззрения и политическую беспомощность».

Немецкоязычная литература Швейцарии XVIII в. отражает многие общие тенденции, характерные для литературы германских государств. Некоторые швейцарские писатели принимают участие в общегерманском литературном процессе (Бодмер, Брейтингер, Лафатер). Но практически ни одному швейцарскому писателю не удалось превозмочь давления консервативных традиций, преодолеть многовековую инерцию патриархального уклада. Более того, слава Геснера как раз свидетельствует о том, что поэтизированная и идеализированная патриархальность, будучи поднята до искусства, могла даже обрести мировую славу, хотя и кратковременную.

*ГЛАВА 7.*

ЛИТЕРАТУРЫ СКАНДИНАВСКИХ СТРАН И ФИНЛЯНДИИ.

ОСОБЕННОСТИ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОЦЕССА(Мелетинский Е.М., Григорьева Л.Г.)

Судьбы скандинавских народов по-разному складывались в XVIII в. Дания и Швеция играли весьма заметную роль на европейской политической арене. Между ними, как и в XVII в., продолжалось противоборство. В Северной войне между Швецией и Россией Дания была на стороне России. Дании удалось вытеснить Швецию с южного побережья Северного моря и с острова Борнгольм. Международный престиж Швеции был особенно поколеблен после поражения в войне с Россией.

Вместе с тем Дания и Швеция выступали в роли метрополии: Норвегия и Исландия входили в состав Датского королевства, Финляндия принадлежала шведской короне. При этом социальная структура и социальные отношения складывались в разных Скандинавских странах неодинаково. Например, крепостное право в Дании и Швеции было отменено только в последние десятилетия XVIII в., в то время как Норвегия вообще не знала крепостной зависимости.

Кризис феодального строя, в разной форме проявлявшийся в Скандинавских странах, создавал почву для формирования и распространения просветительских идей. В зависимых странах этот процесс имел свою специфику, отражая стремление к децентрализации, культурной автономии, а в перспективе и к самоопределению.