История всемирной литературы Т.5

Первой и самой выдающейся фигурой среди нидерландских просветителей в первой половине века был Юстус ван Эффен (1684—1735). Сын небогатого офицера, он был гувернером, затем — на государственной службе; в 1727 г. получил степень доктора права. По примеру «Зрителя» Дж. Аддисона и Р. Стила Ю. ван Эффен основал несколько журналов; самым значительным из них был «Голландский зритель» (1731—1735), породивший многочисленные подражания. В них Эффен с позиции «неизменных принципов разума» критиковал увлечение французской модой, говорил о противоречиях между общим воспитанием и культурой для немногих, общенародным литературным языком и пуризмом ученой верхушки, оценивал состояние современной поэзии в свете традиций камер риторов и т. д. Отстаивая интересы третьего сословия, писатель-моралист с иронической улыбкой осуждал его пороки. Острый взгляд наблюдателя часто преображает у Эффена форму обычного эссе в очерк типических характеров, поданных с известной заостренностью, дабы они «служили зеркалом для других». Эти очерки, порой перерастающие в новеллы («Бюргерские амуры Кобуса и Агниты», «Тейсбюрский бык» и др.), — ранний образец просветительского реализма в нидерландской литературе. Предвосхищая таким образом социальный реалистический роман в Нидерландах, Эффен немало места уделял пропаганде творчества английских просветителей (Свифт, Дефо). Эстетические идеи Эффена, связанные с полемикой против классицизма, отмеченные демократическими симпатиями, были унаследованы теоретиками искусства и литературы второй половины века, в особенности утрехтской школой предромантизма (X. ван Алфен, Я. Беллами и др.).

Во второй половине XVIII в. нидерландское Просвещение переживает самую деятельную пору. Выходят десятки журналов на голландском и французском языках, посвященных вопросам политики и экономики, философии и теологии, литературы и искусства, дидактики и воспитания: «Филантроп», «Философ», «Педагог», «Рапсод», «Театр», «Отечественные литературные опыты» и др. Со времен «Голландского зрителя» не только расширились проблематика и контингент пишущих — журналы стали существенным фактором демократизации духовной жизни страны. Другим фактором обновления жизни были общества — образовательные, культурно-просветительные, концертно-театральные, возникавшие в больших и малых городах: «Голландское общество науки» в Гарлеме (1752), «Общество нидерландской литературы» в Лейдене (1766), «Felix Meritis» в Амстердаме (1777) и др.

Третьим важным фактором было издательское дело. Нидерланды в XVIII в. сохраняют свою роль идеологического посредника, продолжая оставаться политическим убежищем и европейским центром книгопечатания. Здесь впервые публикуются почти все сочинения Гольбаха и Руссо, многократно переиздаются Монтескье, Вольтер, Дидро, выходят в переводе Гоббс, Локк, Пейн... Но, как замечает современный исследователь В. Гобберс, «эмансипации умов в этой кальвинистской стране было оказано, пожалуй, значительно более резкое сопротивление, чем политическому обновлению»: нидерландские пасторы успешно инспирировали запреты на издание Руссо и Гольбаха, вели «сократическую войну» против «Велизария» Мармонтеля и т. д. В век разума влияние церкви не упало, а приняло более развитые формы (две теологии: традиционная — «откровения» — и «естественная», полудеистского толка; фидеизм в естественных науках и т. п.). Слова «спинозизм» и «атеизм» произносились вместе и были самыми одиозными.

Главными противниками консерватизма церкви и застрельщиками всех просветительских начинаний были деятели из среды так называемых «патриотов». Движение этой партии средней (промышленной) и мелкой буржуазии развернулось в 70-е годы в условиях общего обострения политической борьбы и массовых антиоранжистских настроений, в конечном счете выражавших потребность страны в промышленно-капиталистическом развитии. «Патриоты» требовали контроля над управлением, активных действий против основного конкурента — Англии, поддержали Американскую революцию 1775—1783 гг., а после 1789 г. — Французскую. Но в целом Нидерланды, пережившие свой «героический» период буржуазной революционности двумя веками раньше, лишь повторяли в ослабленном виде великие движения эпохи. В январе 1795 г. французская революционная армия, в составе которой был и сформированный из политэмигрантов, преимущественно «патриотов», Батавский корпус, свергла одряхлевший режим статхаудера и «регентов». Нидерланды стали вассальной Батавской республикой, а с 1806 г. — фактически французской провинцией, королевством во главе с Людовиком Бонапартом, братом Наполеона.