История всемирной литературы Т.5

И социальные (крайне слабое и медленное развитие буржуазии), и идеологические (светский и церковный деспотизм) причины объясняют тот исторический факт, что испанская культура, недавно пережившая свой Золотой век, в XVIII столетии перешла на положение второстепенной европейской культуры. Первая половина века в особенности являет собой печальную картину: очень немногие писательские индивидуальности выделяются на фоне эпигонства, ученически-несамостоятельной имитации классиков Золотого века, да и то ни одну из них нельзя сопоставить с титанами предшествующих эпох. Выдающийся испанский реалист Бенито Перес Гальдос, в целом весьма низко ставивший культуру XVIII в., указывал в то же время на ее двойственность, неоднородность: «XVIII век представляется нам то как период маразма и слабости, вызывающий только жалость и презрение, то как эпоха скрытой работы втайне вызревающей силы, достойная восхищения и благодарности». «Скрытая работа», пусть и не приведшая к высоким художественным достижениям, была необходимым этапом духовного развития нации и способствовала формированию новой традиции испанской мысли, традиции, на которую опиралась прогрессивная интеллигенция Испании на рубеже XIX—XX вв.

После окончания войны за испанское наследство культурная жизнь страны начала понемногу восстанавливаться и обновляться. Филипп V был воспитан при французском дворе, где щеголяли покровительством литературе и искусствам. Одной из первых культурных акций нового короля было создание Национальной библиотеки (правда, в указе было оговорено, что возглавлять ее должен во все будущие времена королевский духовник, что сразу определило характер этого учреждения). В 1714 г. была создана Королевская испанская академия, принявшаяся за составление словаря. Этот «Словарь, утвержденный авторитетами» (шесть томов, 1726—1739) значительно превосходит по лексикографической культуре существовавшие в то время словари других европейских языков. Академия проделала также большую работу по упорядочению орфографии и подготовке грамматики, по изданию классиков. Впоследствии были созданы также академия истории, академия изобразительных искусств и несколько академий в больших городах: Барселоне, Севилье, Валенсии. Вокруг них собирались историки, эрудиты, издатели. Среди них выделяется энциклопедическими знаниями и научным подходом к литературе Грегорио Майанс-и-Сискар (1699—1781), к которому Вольтер обращался за сведениями по истории испанской литературы.

Майанс осуществил несколько ценных изданий классиков, снабдив их предисловиями и комментариями, написал первую биографию Сервантеса (для лондонского издания «Дон Кихота» в 1737 г.), «Происхождение испанского языка» (1737), «Риторику» (1757, 1787), для которой перевел на испанский язык ряд отрывков из античных авторов. Он первым отказался видеть в «Дон Кихоте» рыцарский роман и высказал идею, что книга Сервантеса — это эпос в прозе. Его вообще интересовала проблема романа, и он сделал попытку классифицировать известные ему прозаические жанры.

Для текущей литературы большое значение имели неофициальные академии и литературные салоны. Среди них самой знаменитой была Академия Хорошего вкуса (1749), которую посещали все видные литераторы того времени. Уже в первой половине века начала образовываться литературная среда, появились профессиональные критики, издавался в 1737—1738 гг. «Дневник литераторов». Чуть не каждое новое произведение встречалось критическими памфлетами, сатирами, эпиграммами, за которыми следовали ответные «защиты» и «апологии». Литературная полемика становилась все более напряженной, чтобы во второй половине века превратиться в настоящую битву умов.

В первой половине века два лагеря, на которые разделилось впоследствии испанское образованное общество, только начали складываться. В силу социальных и идеологических причин, о которых было уже сказано, в Испании не могла развернуться столь же глубокая, смелая, затрагивающая самые основы критика старого режима, какая была характерна для французского Просвещения. Неудовлетворенность отсталостью и архаичностью испанского общества, стремление к переменам и реформам могли оформиться лишь в виде культурной, и особенно литературной, критики. Передовым испанцам казалось тогда, что распространение образованности, хорошего вкуса, высоких моральных правил посредством новой, соответствующей этим задачам литературы цивилизует умы и нравы, уничтожит средневековые предрассудки и приблизит Испанию к европейским государствам, наслаждающимся, по их мнению, небывалым общественным прогрессом.