История всемирной литературы Т.5

Смерть Карлоса III и восшествие на престол тупого и бесхарактерного Карлоса IV совпали с Великой Французской революцией, вызвавшей в испанской аристократии панический страх. Начинается поворот назад, к защите феодальных привилегий правящего класса и церкви. Еще по инерции продолжается деятельность отдельных просветителей, еще правительство идет на некоторые демагогические уступки (вроде возвращения Ховельяноса из ссылки и опубликования его «Доклада об аграрной реформе»), еще всесильный фаворит Годой оказывает покровительство Гойе и его друзьям-просветителям, но реакция неуклонно наступает, место просвещенных и либеральных политиков занимает алчная и злобствующая камарилья. «Просвещенных», не желающих сдавать свои идеологические позиции, ждут ссылка, инквизиционные процессы и тюрьмы...

Литературная борьба этой эпохи запечатлена в критических и полемических сочинениях, памфлетах и эпиграммах. В 60—70-е годы идейная борьба сосредоточилась вокруг литературных вопросов. Именно в это время наибольшей ожесточенности достигла полемика между сторонниками и противниками литературной реформы, между пылкими поклонниками французского классицизма и защитниками национальной традиции. Душой первого кружка был Николас Фернандес де Моратин (1737—1780), его поддерживал видный журналист Клавихо-и-Фахардо, издававший в 1762—1764 гг. журнал «Мыслитель» (по образцу аддисоновского «Зрителя»). Моратин осознавал связь литературной борьбы с общественными процессами, давно уже развернувшимися в Европе и наконец-то затронувшими и Испанию. В одном из дидактических стихотворений он говорит о том, что именно в его веке «испанцам сдалась крепость наук», и называет имена тех, кто приобретал известность: Мальбранш, Бэкон, Локк, Лейбниц и Ньютон.

Борьба за реформу испанской словесности, за изгнание всех пережитков барочного вкуса, за внедрение разумных правил классицизма продолжалась и позже. Однако с конца 70-х годов внимание передовой интеллигенции перемещается с вопросов чисто эстетических на общеидеологические. В 1781 г. журналист и адвокат Луис Гарсия дель Каньюэло начинает издавать еженедельник «Цензор»: острые сатирические атаки «Цензора», направленные на основы социального порядка (паразитирование аристократии, деспотизм власти, невежество церкви и т. п.), вызывали неоднократно приостановку издания, а в 1787 г. — окончательное запрещение журнала и процесс против его издателя. Непосредственным поводом инквизиционного преследования Каньюэло послужила весьма характерная для идеологических схваток той эпохи полемика.

В 1782 г. французская «Методологическая энциклопедия», которую часто называли «новой энциклопедией», опубликовала статью об Испании Н. Масона де Морвийе, содержащую такой риторический вопрос: «Чем мы обязаны Испании? Что сделала Испания для Европы за два, за пять, за десять прошедших веков?» Эта публикация вызвала бурю возражений и новых антииспанских выступлений. По поручению испанского правительства публицист Хуан Пабло Форнер написал «Апологетическую речь об Испании и заслугах ее литературы» (1787), в которой доказывал, что этический пафос испанской литературы выше и важнее, чем пафос научного знания, владеющий современной европейской культурой. Это сочинение высмеял Каньюэло в «Цензоре», напечатав пародийную «Апологетическую речь об Африке и ее литературных заслугах». Расправа с «Цензором», однако, не остановила полемики. Среди подпольных сочинений, распространявшихся в Испании в конце 80-х — начале 90-х годов, как самое боевое выделяется анонимный памфлет «Апологетическая речь в защиту цветущего состояния Испании», более известный под сокращенным названием «Хлеба и быков» (в настоящее время исследователи склоняются к тому, чтобы признать его автором экономиста и писателя Леона де Арройяля). Эта яркая и остроумная сатира, в которой под видом восхваления боя быков клеймится экономическая и моральная деградация испанского общества, вызвала, в свою очередь, немало других откликов. Полемика вокруг проблемы исторической роли Испании, специфики ее культуры, взаимоотношений Испании и Европы по существу уже не прекращалась более и тянулась на протяжении XIX и значительной части XX в. Ключевой вопрос этой полемики не мог быть решен однозначно — это хорошо понимали наиболее проницательные деятели испанского Просвещения. Ховельянос и находившиеся под его духовным влиянием деятели культуры осознавали необходимость опереться на национальную традицию и сочетать культурную реформу с сохранением национальной самобытности. Возможный путь такого сочетания наметился в гениальном творчестве Гойи.