История всемирной литературы Т.5

Ожесточенная борьба развернулась и вокруг театра. Театр в Испании был популярным массовым зрелищем, и просветителям он представлялся наиболее действенным оружием пропаганды и воспитания. В свою очередь, церковь тоже понимала значение театра и вела против него неустанную борьбу. В течение всего XVIII в. не умолкают голоса церковников, обвиняющих во всех бедах Испании постыдное увлечение безбожными и безнравственными представлениями. По наущению церковных ораторов жители многих городов принимали обеты запретить театральные спектакли в случае избавления города от каких-нибудь эпидемий или стихийных бедствий (так, в Валенсии после землетрясения театр был закрыт в течение 12 лет). Репертуар театров состоял из произведений классической испанской драматургии, но чаще — из пьес бездарных ее подражателей. Особенно многочисленны были нелепицы в так называемых ауто на религиозные темы. Еще Торрес Вильярроэль в «Поучительных сновидениях» высмеивал драматурга, принесшего в театр ауто, где два грешника поют дуэт: «Ах, как горит моя душа, как пылает в адском огне!» — а хор им вторит: «Ну и гори в добрый час...». Конечно, образованным испанцам, воспитавшим свой вкус на интеллектуальной сложности Корнеля и Расина, было невмоготу слушать подобный вздор.

Еще в 1713 г. в Испании был переведен «Цинна» Корнеля, после чего переводы важнейших произведений французского классицизма следуют один за другим. Немало пишется и испанских пьес по этому образцу (трагедии Монтиано «Вирхиния», 1750, и «Атаульфо», 1753; Лопеса де Айалы «Разрушенная Нумансия», 1775, и др.). Трудность состояла в том, что публика, а вслед за ней и актеры сохраняли стойкую приверженность национальному театру как в его лучших, так и в худших образцах. Французские пьесы и пьесы испанских классицистов или не ставились вовсе, или проваливались после нескольких представлений. Часто провал был заслуженным, так как многие из них были вялыми и бесцветными упражнениями на знаменитые «единства». Но иногда неудача постигала пьесу, заслуживающую лучшей участи. Моратин-старший так и не смог добиться постановки своей пьесы «Франтихи, или Жеманницы» (1762), первой испанской классицистической комедии, в которой противопоставлены характеры двух сестер: легкомысленной, хвастливой и чванной жеманницы Херонимы и скромной Марии, погруженной в хозяйственные заботы, и двух женихов — суетного, ищущего невесту побогаче, и серьезного, который ценит в будущей жене моральные достоинства.

Успех имела публицистическая кампания, развязанная Моратином против традиционного театра, в особенности против ауто. В 1763 г. он выпустил памфлет «Разоблачение испанского театра» в трех частях. Кампанию поддержал тогдашний премьер-министр Аранда, и в 1765 г. представления ауто были запрещены специальным королевским указом.

Хотя Моратин-старший неизменно выступал противником национального театра и, признавая поэтический талант Лопе де Веги или Кальдерона, все же обвинял их в «порче» театрального вкуса, не следует полагать, что ему была полностью чужда национальная художественная традиция и что он думал только о том, как бы лишить испанское искусство его национального облика. Несколько стихотворений Моратина, в особенности «Мавританские романсы» и написанная пятистишиями маленькая поэма «Бой быков в Мадриде», рассказывающая, как легендарный Сид во время корриды посрамил мавров своей смелостью, свидетельствуют о том, что и этот пылкий франкофил находился под обаянием фольклора и даже предугадывал воскрешение легендарно-исторических сюжетов в поэзии романтизма.