История всемирной литературы Т.5

Кроме того, в силу несчастливых исторических обстоятельств (долголетний чуженациональный гнет и преследования), которые стесняли и замедляли культурное развитие подавляющего большинства стран Юго-Восточной и Центральной Европы, особую, вспомогательную литературную роль, незнакомую в XVIII в. Западу, приобретал в них фольклор. У просветителей этой части Европы, особенно плебейски, демократически настроенных, он не встречал пренебрежительного отношения. Напротив, фольклорные образы, интонации, само мироощущение были (в Польше, Венгрии) орудием просветительской эмансипации литературы, помогая восстановить в ней национальную, народную традицию — в частности, оригинально, в ренессансном духе осмыслить рококо. Фольклор же, в свою очередь, питала, сохраняя и давая ему новую жизнь, давняя и непрекратившаяся освободительная народная борьба. В Венгрии, например, породившая свой фольклор антигабсбургская война Ракоци началась в 1703 г. как крестьянское восстание и продолжалась около десяти лет. Мы не говорим уже о непрерывно возбуждавшем творческую народную фантазию брожении, сопротивлении оттоманскому игу в южнославянских странах, в Греции и Албании.

Национальный общественный подъем, который после Великой французской революции пережил на Западе известную паузу, здесь в большинстве стран непрерывно нарастал вплоть до восстания Костюшко, революции 1848 г. и других демократических выступлений. И поэтому фольклорная линия национальной культуры (меньше стесняемая придворными, сословно-аристократическими, а также буржуазно-мещанскими канонами и вкусами) в Средней и Юго-Восточной Европе подчас заметней. Небезынтересно в этой связи, что виднейший венгерский поэт-просветитель Чоконаи-Витез — недоучившийся школяр, а большинство его произведений, ставших классическими в венгерской литературе, — жизнелюбиво-фольклорны по содержанию и форме.

И классицизм нельзя здесь поэтому просто уподобить западному (например, французскому XVII в.). Он не только преломляется сквозь призму идей энциклопедистов, творчества Вольтера, Руссо и не только принимает освободительно-патриотическую окраску. Складываясь в борьбе с косно-сословным сарматским (Польша) и контрреформационным иезуитским (Венгрия) барокко, он отчасти усваивает также барочно-фольклорные элементы. Сильнее и отчетливее всего классицизм вследствие специфических условий (критико-теоретическая деятельность образованных меценатов) заявил о себе в Польше. Но и там он выступил не в самом строгом и изысканном, а подчас почти простонародно пестром облачении (сошлемся хотя бы на традиции народно-ярмарочных представлений, бытовизм ситуаций и языка в комедиях Богомольца).

Многие литературы Юго-Восточной и Центральной Европы (болгарская, чешская, словацкая) в XVIII в., по выражению восточноевропейских просветителей, подчас как бы «возрождались» после длительного упадка, вызванного османским нашествием или габсбургским завоеванием. Отсюда — термин «национальное возрождение», которым нередко обозначается в них период Просвещения и романтизма. Это национальное возрождение не тождественно западноевропейскому Ренессансу. Национальному возрождению в Центральной и Юго-Восточной Европе не свойствен повышенный интерес к античности и т. п. Но роль новой «античности», несомненно, выполняло в известной мере собственное культурное наследие (а также соседних литератур и народов), в том числе ренессансное и не в последнюю очередь фольклорное. Фольклорно-ренессансный элемент был ферментом нового роста, носителем художественной преемственности, который и в барочном, классицистском или сентименталистском преломлении воплощал непрерывность и своеобразие традиций, свидетельствовал о внутренней органичности в этих литературах также и Просвещения, не сводимого к одним западным веяниям.

В поисках образцов художники, поэты, теоретики нового литературного подъема обращались, кроме западноевропейских, раньше всего к традициям Реформации и Ренессанса в своих странах. Но когда письменных традиций не хватало, они обращались к народному творчеству, которое часто помогало восстановить связь времен, перекинуть мосты через провалы, образовавшиеся в результате жестокого порабощения и преследований. В особенно же угнетенных, культурно обездоленных странах (как Словакия) оно и вообще оказалось почти единственным источником формирования новой литературы.