История второй русской революции

На заседание 16 июля Корнилов Брусиловым не был приглашен ввиду необходимости для него лично руководить ликвидацией прорыва[25]. Но он послал туда по телеграфу свой отзыв в десяти пунктах, один из которых прямо говорил «о необходимости откровенного и прямого заявления со стороны правительства о признании своей ошибки по отношению всего офицерского состава, выразившейся в унижении и предании власти стольких истинных сынов родины и свободы». Получив известие о своем назначении, Корнилов утром 17 июля превратил свое мнение в непременное условие принятия им поста верховного главнокомандующего. Посланная им телеграмма правительству гласила: «Постановление Временного правительства о назначении меня верховным главнокомандующим я исполняю как солдат, обязанный являть пример воинской дисциплины. Но уже как верховный главнокомандующий и как гражданин свободной России заявляю, что я остаюсь на этой должности лишь до того времени, пока буду сознавать, что приношу пользу родине и установлению существующего строя. Ввиду изложенного заявляю, что я принимаю командование при условиях: 1. Ответственность перед собственной совестью и всем народом. 2. Полное невмешательство в мои оперативные распоряжения и поэтому в назначения высшего командного состава. 3. Распространение принятых в последнее время мер на фронте и на те местности тыла, где расположены пополнения армии

. 4. Принятие моих предложений, переданных телеграфно верховному командующему в совещании ставки 16 июля. Докладываю, что лишь при осуществлении вышеперечисленных условий я в состоянии буду выполнить возлагаемую на меня Временным правительством задачу и в полном содружестве с доблестным офицерством и сознательной частью солдатской массы привести армию и народ к победе и к приближению справедливого и почетного мира».

Первый конфликт Корнилова с Керенским. Почти одновременно с посылкой этой телеграммы ультимативного характера возник первый конфликт между генералом Корниловым и Керенским. Считая, что назначение высшего командного состава должно принадлежать исключительно верховному главнокомандующему, генерал Корнилов назначил главнокомандующим Юго-Западным фронтом генерала Валуева. Валуев уже прибыл в штаб фронта, чтобы принять командование, когда из Петрограда была получена телеграмма, что преемником Корнилова назначается один из новых фаворитов «революционной демократии» генерал Черемисов[26]

.

Тогда Корнилов немедленно телеграфировал Временному правительству, что если назначение Черемисова не будет отменено, то он отказывается от должности верховного командующего.

На обе свои телеграммы Корнилов днем 20 июля получил довольно уклончивый ответ от Временного правительства. Все условия принимались «принципиально», а для разрешения вопроса о Черемисове к Корнилову посылается военный комиссар Филоненко — специальный тип революционного карьериста. Корнилов вторично категорически ответил, что до получения определенного ответа о Черемисове он поста не примет и не уедет из района штаба Юго-Западного фронта. Эта телеграмма была получена в самый разгар правительственного кризиса, 21 и 22 июля (см. выше).

Необходимость скорейшего ответа главнокомандующему, о которой упоминал Некрасов на заседании 21 июля, оказала известное влияние на ускорение разрешения кризиса. Тем временем Филоненко успел, однако, приехать в штаб Юго-Западного фронта (22 июля) и договориться с Корниловым (ночью 23 июля). Предметом обсуждения был не только вопрос о Черемисове, решенный в смысле оставления его в должности главнокомандующего, но и некоторые пункты условий Корнилова, возбуждавшие сомнения правительства. Сюда относился вопрос, как понимать «ответственность» Корнилова «перед совестью и народом», что некоторыми толковалось, как стремление к неограниченной власти. Генерал Корнилов ответил, что он подразумевал под этим ответственность перед Временным правительством, облеченным доверием народа (очевидно, в противоположность ответственности перед самочинными комитетами, претендовавшими быть истинными выразителями воли народа). Другой спорный вопрос — о пределах и способах применения дисциплинарной власти командным составом, на восстановлении которой генерал Корнилов настаивал в своих требованиях 16 июля, решено было разработать подробнее в скорейшем времени. После этого обсуждения в полночь на 24 июля генерал Корнилов окончательно принял должность главнокомандующего и тотчас же в сопровождении Филоненко выехал из Бердичева в Ставку. Версия А. Ф. Керенского относительно этого примирения была сообщена тогда же от «бюро печати» при Временном правительстве в следующих выражениях: «Сообщение некоторых газет, будто условия, поставленные генералом Корниловым Временному правительству, целиком последним приняты, не соответствует действительности,

но во всяком случае... соглашение между Временным правительством и генералом Корниловым достигнуто».