История запрещенных книг на Западе. Итальянское духовенство в одну из средневековых эпох

Константинополь, по общему мнению, принадлежит к самым распущенным городам в нравственном отношении: в этом случае его обыкновенно ставят наряду с Парижем, Лондоном и Берлином. Но такое суждение требует значительного ограничения. Не весь Константинополь ответственен перед судом строгих моралистов. Турецкая часть Константинополя — Стамбул (а это обширнейшая часть Константинополя) — крепко стоит за чистоту нравов и энергично охраняет ее. От лиц компетентных мне приходилось слышать, что в Стамбуле принято следующее правило: если в какой-нибудь семье здесь молодой турок достиг зрелого возраста и не женится, то его изгоняют на жительство по ту сторону Золотого Рога. Замечательно: в Стамбуле нет казарм (за исключением таких, в которых живет полицейская стража). Все казармы размещены в Галате, Пере и других местах. Солдаты нигде не являются блюстителями строгости нравов. Без сомнения, таковы же они и в Константинополе, а потому они и удалены из ригористического Стамбула и живут там, где их пороки не могут соблазнять благочестивых мусульман. Странно, однако, что и султанские дворцы находятся за чертой Стамбула: уж не подходят ли и они под категорию казарм? Распущенность нравов господствует в европейской Пере и грязной Галате. Мне самому среди бела дня приходилось выслушивать от каких-то темных личностей предложения посредничества в таких делах, которые не подобают ни моему возрасту, ни общественному положению. Удивительнее всего то, что эти личности изъяснялись на отличном русском диалекте. Нужно полагать, что такое знание языка приводит их к благим для них последствиям и выработано успешной практикой.

Из моих наблюдений над особенностями константинопольской жизни мне остается сообщить еще очень немногое. Я не имел случая говорить о константинопольских нищих и собаках, между тем сказать о первых я почитаю своим долгом, а молчать о последних невозможно. Есть и в Константинополе назойливые и дерзкие нищие вроде московских (особенной назойливостью отличаются какие-то цыганки с ребятами на руках); но не о них я стану говорить. Если вы идете на пароход или прогуливаетесь по лучшим людным улицам, то нередко встречаете каких-то пожилых субъектов в фесках, опрятно одетых и выглядящих отставными профессорами, живущими на слишком скромную пенсию, субъектов, держащих в руках металлические тарелки вроде тех, какие составляют принадлежность небогатых сельских церквей в России. Эти люди при виде проходящих не двигаются с места, но произносят с благоговением одно и единственное слово: «Алля-Алля». В лице этих скромных людей мы имеем дело с турецкими нищими. Они ни к кому не пристают, не клянчат, не бегают за милостивцем, а просто стоят, произнося свое: «Алля». Я считаю турецких нищих лучшим украшением Константинополя. Приходилось встречать и греков-нищих: они, конечно, не возглашают: «Алля», но зато, имея в руках такие же тарелочки, как и турки-нищие, и будучи одеты не хуже их, тихо сидят в украинных местах большой улицы и поют церковный гимн. Греков-нищих я встречал немного. Своим контрастом с обычным представлением о наших нищих, и греки-нищие представляют трогательную картину.