История жирондистов Том I (с оригинальными иллюстрациями)

Герцог уехал. По возвращении он делал бесполезные попытки поступить на службу во флот. В этом переходный момент Бертран де Мольвиль от имени короля обратился к герцогу, именуя его адмиралом. Герцог отправился благодарить министра. Он прибавил, что считал себя «счастливым милостью, которую король ему оказывал, так как она доставляла ему случай выразить королю чувства, оклеветанные гнусным образом. Я очень несчастен, — продолжал он, — моим именем злоупотребляли в описании ужасов, которые мне приписывались; меня сочли виновным потому, что я пренебрег оправданием. Скоро видно будет, оправдаются ли мои слова моими действиями».

Честный и откровенный вид, многозначительный тон, каким герцог произнес эти слова, поразили министра. Он спросил принца, не согласится ли он обратиться прямо к королю с выражениями, которые могли бы утешить и убедить последнего. Герцог поспешно ухватился за мысль увидеть короля и выразил намерение отправиться во дворец на следующий день. Король, предупрежденный министром, ожидал принца и долго сидел запершись с ним.

Принц вышел из комнат короля примиренный с самим собой и твердо решивший отделить свое имя от мятежников. Герцогу не стоило большого труда пожертвовать своим честолюбием, потому что он и так был его практически лишен, а что касается популярности, то она сама оставила герцога, чтобы перейти к особам, находящимся ниже его по положению. Таким образом, безопасность и честь герцог Орлеанский мог найти только у подножия трона. В Людовике XVI человек трогал герцога в большей степени, чем король, но лесть и вражда двора погубили все.

В воскресенье, которое последовало за этим примирением, герцог Орлеанский явился к королю и королеве с приветствием: это был час больших аудиенций. Толпа придворных наполняла дворы, лестницы и комнаты Тюильри; некоторые еще надеялись на фортуну, другие приехали из провинции и оказались привлечены к своему несчастному государю силой несчастья и верности. При неожиданном появлении герцога Орлеанского, примирение которого с королем еще не было известно, на всех лицах появилась смесь удивления и ужаса. Толпа раздвинулась и разошлась, как при соприкосновении с чем-то гадким. Перед апартаментами короля группа придворных и стражей не без аффектации загородила герцогу дорогу локтями, повернувшись к нему спиной. Встретив отпор с этой стороны, герцог вошел в комнаты королевы. Там уже накрыли для обеда королевской семьи. «Смотрите за блюдами!» — закричали голоса, как будто при появлении отравителя. Пришедший в негодование принц возвратился на лестницу, чтобы выйти из дворца. Новые вопли, новые оскорбления следовали за ним. Герцог пришел примиренным, а вышел неумолимым. Он понял, что убежищем от ненависти двора могут стать только ряды демократов, и с решимостью устремился туда, чтобы найти там безопасность и месть.

Узнав об этих оскорблениях, король и королева, которые никак не были в них виновны, тем не менее не сделали ничего, чтобы их загладить. Втайне они, возможно, даже почувствовали удовольствие при виде гнева приближенных и унижения своего врага. Королева вообще была скора на милость и неблагоразумна в ненависти. Королю же недоставало если не доброты, то милосердия. Слово Генриха IV наказало бы обидчиков и привлекло принца обратно; Людовик XVI не сумел сказать такого слова: злоба затаилась среди безмолвия, и судьба свершилась.

С этого дня герцог Орлеанский отошел от жирондистов, с которыми его соединяли Петион и Бриссо, и перешел к якобинцам. Он открыл свой дворец Дантону и Бареру и следовал по этому пути не колеблясь, не отступая ни на один день, безмолвно — до республики, до цареубийства, до смерти.

XII

Смерть Леопольда — Отставка Нарбонна — Убийство Густава, короля Шведского — Кабинет Людовика XVI — Жирондистское правительство

Леопольд II, который сделался бы революционером, если бы не был императором, употребил все меры, чтобы отсрочить столкновение двух принципов. Он требовал от Франции только тех уступок, какие были необходимы, чтобы остановить порывы Пруссии, Германии и России. Он хотел только, чтобы восстановленный во Франции порядок и всецело выполняемая исполнительной властью конституция дали гарантии монархическим державам. Но последние заседания Собрания, вооружение Нарбонна, обвинения Бриссо, пламенная речь Верньо, рукоплескания, которыми ее встретили, начали утомлять императора, и стремление к войне, долго сдерживаемое, проявилось в нем вопреки желанию. «Французы хотят войны, — сказал он однажды в своем кругу, — так они ее получат; они увидят, что мирный Леопольд умеет быть воинственным, когда того требуют интересы его народов».

Россия только что подписала мир с Оттоманской империей и имела все возможности обратиться против Франции. Швеция разжигала гнев принцев. Пруссия уступила советам Леопольда. Англия наблюдала, но не мешала ничему: борьба на материке увеличила бы ее влияние.