Истреби в себе змею

Однако счастье оказалось недолгим — всего два месяца спустя Мэй не вышла в сад, не появилась она и на занятиях, и даже в столовой её не было видно. Хайк не находил себе места, но все его попытки мысленно докричаться до подруги закончились неудачей. Мальчик даже хотел напрямую спросить о ней, но он знал наверняка, что ответа не получит.

Хайк ощутил сумятицу в мыслях воспитателей — читать все их мысли, как раскрытую книгу, он не умел, — и понял: случилось что-то из ряда вон выходящее, и это «что-то» связано с Мэй. Девочка находилась здесь, в Приюте — Хайк необъяснимым образом чувствовал её присутствие где-то неподалёку, — но её почему-то изолировали от остальных детей. Хайк целый день мучался от бессилия и от неопределённости и только уже ночью, лёжа в своей комнате без сна, услышал наконец мыслеголос подруги.

Они экранировали меня после того, как… — неясное шипение прервало слабый голосок девочки, но тут же он прорезался снова. — Я здесь, в подвале…Мне удалось найти щель вэкранирующем поле… Мне очень плохо, Хайк… Хайк, милый…

 — и мыслеголос Мэй затих, на это раз окончательно.

Хайка словно подбросило. Он сел на постели, невидяще глядя в темноту комнаты и лихорадочно соображая, что можно сделать. Воспитатели знали, с какими детьми они имеют дело, и система мер предосторожности в Приюте была сложной и многоуровневой. Индиго не могли выйти наружу — вряд ли кто-то из них обладал способностью разносить в пыль бетонные стены и броневые плиты. К тому же все помещения Приюта перекрывались мощными генераторами направленного электромагнитного поля. Генераторы включались одним нажатием кнопки в центральном пункте контроля, в кабинете господина директора и даже автоматически — в случае возникновения нештатной ситуации. Возможно, эти машины запускались и как-то ещё — этого Хайк не знал. Зато он знал, как действуют эти генераторы — знал по собственному опыту, полученному тогда, в день неудачного ограбления.

Он яростно, до хруста сжал кулаки — сжал так, что ногти впились в ладони. «Крысы… Вонючие крысы… Чтоб вам подавиться собственными потрохами!». Хайк быстро оделся, ещё не зная, что и как будет делать дальше. Но перед этим он отыскал глазами ту точку на потолке, где пряталась следящая видеокамера — за два года пребывания в Приюте Хайк отыскал это место, — и мысленно плюнул

туда. Обманывать технику он уже научился — год назад таким же мысленным плевком он создал всполошившую дежурных воспитателей картинку: на дисплее центрального компьютера мальчик захлёбывался хлынувшей из горла кровью. Воспитатели вломились к Хайку через полминуты, нашли его мирно посапывающим и списали всё на неполадки техники или на вирус, проникший в сервер Приюта. А теперь они увидят куда более спокойное зрелище — Волчонок (так прозвали здесь Хайка) спит, как и положено дисциплинированному воспитаннику в это время суток.

«Прежде всего, — размышлял Хайк, — надо выбраться отсюда. Где находится подвал, в котором они прячут Мэй, и как туда попасть, я не знаю. И экранирующее поле — что оно такое, я тоже не знаю, но мне через него не пройти — наверняка. Значит, нужно просить помощи. Где? В Трущобе, где же ещё! Но сначала надо как-то выбраться отсюда…». План этот изобиловал белыми пятнами — например, с чего это Хайк решил, что обитатели свалки с радостью придут к нему на помощь? — но мальчик над этим не задумывался: нужно было действовать.

Он подошёл к двери и замер в нерешительности. Видеокамера наблюдения в комнате ослеплена, но в коридоре и дальше, на лестнице, есть другие камеры — не одна и не две! — и они остались зрячими. И стоит ему только выйти в коридор…

Мальчик ощутил, как в нём закипает холодное бешенство. Его верхняя губа дрогнула, обнажая зубы — точь-в-точь как у того зверёныша, от которого Хайк получил своё прозвище. «Я человек-невидимка, — подумал он, ярко представив себе, как свет свободно протекает через его ставшее прозрачным тело. — Я человек-невидимка» — повторил он своё немудрёное заклинание, решительно открыл дверь и вышел из комнаты.

В коридоре Хайк на секунду замер, ожидая услышать тревожный вой сигнализации или топот ног, но всё было тихо. И невдомёк было незнакомому с теорией магии подростку, что истинные сильные чувства — любовь и ненависть — зачастую служат Носителям Разума сильнейшими катализаторами проявления скрытых до поры сверхспособностей.

Хайк бесшумной тенью пересёк длинный коридор с рядом дверей, ведущих в комнаты других детей, вышел на лестничную площадку, прислушался и начал осторожно спускаться вниз, на первый этаж, минуя лабораторные и учебные этажи. Он почти физически ощущал на себе взгляды электронных глаз, но они — они его не видели. Это походило на чудо, однако Хайк воспринял такое чудо само собой разумеющимся — разве могло быть иначе? Ведь Мэй — его Мэй! — просит о помощи!