Истреби в себе змею

Хайк осмотрелся. Он стоял на той незримой границе, где город, ставший предместьем, незаметно переходил в свалку. Вокруг громоздились мятые ребристые контейнеры, в любом из которых можно было укрыться от чересчур любопытных глаз. А если облюбованный контейнер кем-то уже занят — ну что ж, Волчонок найдёт способ заставить его обитателя потесниться или уступить место. А если у этого «кого-то» есть еда — так это будет просто здорово! Ведь тогда этот «кто-то» непременно поделится с ним, с Хайком — хотя бы потому, что Хайк его очень-очень попросит…

Верхняя губа мальчика дрогнула в привычной волчьей усмешке. Он ещё раз огляделся, выбирая, и тут вдруг увидел полосу густого дыма, ввинчивающуюся в чистое утреннее небо.

Сердце ёкнуло. Горело где-то в городе, причём не так далеко, и, кажется, Хайк знал, что именно горит. Но почему? Что там случилось? Обдирая ногти, Хайк вскарабкался на ближайший контейнер, посмотрел в сторону города и замер.

Над зданием на холме — над тем самым зданием, где Хайк провёл два года и откуда он убежал всего несколько часов назад, — поднимался столб плотного чёрного дыма. И там был не только дым — подножие чёрного столба часто прошивали яркие нитки огня, пожиравшего Приют.

ГЛАВА ВТОРАЯ

МЭЙ

Боль стала нестерпимой.

Ощущение, что надвигается что-то страшное, разбудило Мэй среди ночи. Она не могла понять, сон это или явь, или обрывки сна, странным образом ставшие явью.

…Огромный самолёт (или дракон из фантастических сказок? Нет, всё-таки самолёт, рукотворный монстр, порождённый людьми…) летел высоко над океаном, выше редких облаков, где воздух разрежен и холоден, и куда не забираются даже птицы. В металлическом чреве серебристого чудовища находились люди — много людей. Большинство из них спали, откинувшись на спинки мягких кресел, хотя кое-кто листал журналы с яркими картинками или неспешно потягивал напитки, принесённые стройными девушками-стюардессами. Не спали и люди в прозрачной голове дракона — пилоты, укротители и хозяева крылатого зверя, следившие за тем, чтобы самолёт летел туда, куда назначено, и не пытался своевольничать.

Но никто — ни бодрствовавшие пассажиры, ни даже погонщики воздушного дракона не видели ярко-алого пятна на его гладком боку. А Мэй — Мэй видела это пятно, похожее на кровоточащую язву. На самом деле никакого пятна не было, и пролети навстречу другой самолёт, с его борта не заметили бы ничего особенно — пятно отображалось только в сознании Мэй. И только Мэй знала — уже знала, — что значит это зловещее пятно.

…Миллионы крошечных убийц копошились в тесном пространстве, ограниченном со всех сторон тонкими, но прочными стенками плоского пакета, аккуратно уложенного между дюралем корпуса авиалайнера и обшивкой салона. Убийц заточили здесь много лет назад, и с тех пор они пребывали в полудрёме, ожидая назначенного часа.[1] И дождались…

В первые минуты после пробуждения Мэй не чувствовала боли. Девочка пыталась разобраться, что же её так встревожило, ощупывала

мир вокруг себя — так далеко, насколько могла дотянуться. Она умела это делать, как умела и многое другое.

И когда Мэй увидела крылатую машину — увидела очень смутно, самолёт находился за многие сотни миль от неё, — боли ещё не было. Боль пришла, когда девочка начала понимать, что именно несёт с собой этот крылатый монстр — смерть, — и становилась всё острее и по мере того, как всё ярче разгоралось на борту лайнера жуткое алое пятно.

Крошечные убийцы ждали приказа и того мига, когда они получат долгожданную свободу — свободу убивать. Борт авиалайнера должен был лопнуть над городом и пролить на него ядовитый гной, превратившийся в смертоносное облако. И никто уже не мог помешать этому, никто — потому что никто, кроме Мэй, не знал об этом. Нет, кое-кто знал — люди, зарядившие мирный пассажирский самолёт незримой смертью, — но эти люди не собирались останавливать стремительный бег крылатого зверя. Наоборот, они следили за кинжальными стрелками часов, чтобы вовремя отдать приказ — приказ, который будет выполнен.

А нестерпимой боль сделалась тогда, когда девочка-индиго по имени Мэй поняла — поняла своим сверхчеловеческим предощущением неизбежного — излившаяся на город смерть станет только началом и потянет за собой миллионы и миллиарды других смертей.

…Мир замрёт от ужаса, когда тяжёлые туши ракет выползут из своих подземных нор и поднимутся в воздух в полном соответствии с планом возмездия. Высоко над землёй — ещё выше, чем летит замеченный Мэй воздушный дракон, — головные части ракет разделятся, и каждая из них, подчиняясь заложенной программе, устремится к заранее выбранной цели. И там они обернутся чудовищными грибами, и рухнут дома, и сгорят люди, и огненная волна сметёт всё на своём пути. Но часть ракет случайно — или умышленно? — попадёт не туда, куда намечено, и тогда в ответ чёрные подводные драконы выплюнут из-под воды свои ракеты, и клубящиеся дымные грибы встанут уже по эту сторону океана. И потемнеет небо от пепла, и содрогнётся планета в смертной муке, и это будет началом конца…