Истреби в себе змею

В просторном холле находился куб из бронестекла, где постоянно сидел дежурный. Волчонок уже не сомневался — охранник его не увидит, даже если он выйдет на освещённое матовыми лампами пространство. Но оставалась ещё дверь — тяжёлая дверь, способная выдержать прямое попадание шестидюймового фугасного снаряда. И эта дверь была заперта.

Добраться до человека в прозрачном кубе и до пульта управления дверями Хайк не мог, но этого ему и не требовалось — он уже знал, что сделает.

Дежурный поднял голову и равнодушно обвёл глазами холл. Вышедший из-за стены Хайк пропустил взгляд охранника сквозь себя и медленно пошёл к двери, одновременно вцепившись в сознание человека за бронированными стёклами — это получилось у него без особых усилий. И человек за стеклом сделал то, что требовалось.

Замок щёлкнул, и дверь мягко отворилась, словно была невесомой. Волчонок бросился в щель, не дожидаясь, пока дверь откроется полностью. Его силы уходили — как догадывался Хайк, именно на поддержание состояния невидимости, — и скоро неведомо как обретённая мальчиком «шапка-невидимка» должна была истаять. И тогда…

Уже выскальзывая наружу, Хайк услышал удивлённо-возмущённый механический голос: «Эй, какого чёрта ты открыл дверь?» и невнятное ответное бормотание дежурного. Но дослушивать было некогда — Хайк стремительно пронёсся по двору между припаркованных там машин, поднырнул под шлагбаум (охранник в будке у ворот никак на это не реагировал) и оказался на улице. А за его спиной, в Приюте, уже ныл тоскливый сигнал тревоги.

Потом Хайк бежал по пустынным ночным улицам, прячась от визгливых патрульных машин и прижимаясь к стенам домов. Здание Приюта, стоявшее на холме и казавшееся ему в призрачном лунном свете замком злого волшебника, осталось далеко позади. Но тревога уже выплеснулась за стены Приюта — Хайк это чувствовал, — и скоро за маленьким беглецом начнётся настоящая охота. И до начала этой охоты он должен добраться до Трущобы: ведь Мэй — его Мэй! — просит о помощи!

И он успел — когда в чёрном небе загудели первые вертолёты, Хайк уже миновал черту города, и знакомый запах свалки показался ему ароматом. К счастью для беглеца, Приют находился на окраине, подальше от людских глаз, и Хайк, ведомый своим нечеловеческим чутьём, выбрал правильное направление в паутине улочек и переулков предместья.

…На пределе слуха родилось еле слышимое жужжание, постепенно нараставшее и превращавшееся в рокочущий гул. Один из вертолётов приближался, ощупывая темноту поисковыми детекторами и приборами ночного видения. На тёмном фоне неба прорисовался светящийся круг, образованный вращающимися лопастями, и Хайк сжался в комок, сливаясь с кучами мусора и затаив дыхание.

Пронесло. Вертолёт прошёл неподалёку, но не изменил направление и не завис — значит, на его борту ничего не заметили. Хайк осторожно выдохнул, и тут где-то рядом раздался громкий шорох.

Огромная крыса вылезла из-за мусорного бака и уставилась на Хайка тёмными, чуть поблёскивающими бусинами глаз. Таких громадных крыс мальчик ещё не видел — длинный облезлый хвост твари скрывался за баком, а размерами она могла поспорить с небольшой собакой. Несколько бесконечных секунд они смотрели друг на друга — Хайк ждал, что крыса вот-вот прыгнет на него, — а потом по асфальту со звоном покатилась пустая консервная банка. Крыса мгновенно исчезла, и мальчик обернулся.

В нескольких шагах от него стояли четыре безмолвные человеческие тени. Когда и как они появились, Хайк не слышал — обитатели Трущобы умели передвигаться бесшумно. Хайк ощутил было радость — он нашёл людей, которые ему помогут! — встал и хотел уже шагнуть им навстречу, но его остановило дыхание злобы, которым так и веяло от молчаливых ночных призраков.

— Та-а-ак… — раздался скрипучий и очень знакомый Хайку голос (да, он слышал этот голос много раз — тогда, в своей прежней жизни). — Сожри меня крысы, если это не «сынок» Трубогиба! Вот это встреча, щенок-полукровка…

Лунный свет стал чуть ярче — в затягивавших ночное небо облаках появилась очередная прореха, — и Хайк узнал говорившего. Это был Злыдень, или Кот — его прозвали Котом за умение видеть в темноте, а Злыднем — за основное свойство натуры, — мулат, одно время бывший правой рукой Трубогиба и лелеявший замыслы когда-нибудь занять трон «короля» Трущобы. Фавор Кота закончился, когда он походя дал пинка Хайку — просто так, ни за что. Трубогиб тогда выбил Злыдню пару зубов и навсегда лишил его своего расположения. Кот не осмелился открыто бросить вызов вожаку, но злобу — в полном соответствии со своим другим прозвищем — затаил. И вот теперь…

— Та-а-ак… — повторил Кот со злой радостью. — Трубогиб нынче далеко. Он давно хлебает пиво в аду — если, конечно, черти расщедрились, — и вряд ли сможет заступиться за тебя, крысёнок. А я — я здесь, и ты заплатишь мне за выбитые зубы. Один к одному, по курсу: один мой зуб — одно твоё яйцо. Идёт, гадёныш?