Истребленные маршалы

Мятежная губерния была блокирована, и подвоза продовольствия туда не было. И вряд ли в условиях нэпа вчерашние повстанцы захотели бы после окончания уборочной страды вернуться в леса. Но позволить антоновцам, не сдавшимся, не признавшим свое поражение, вернуться к мирному труду большевики не могли. Это значило бы хоть частично признать победу крестьян и поражение власти. Как и в случае с Кронштадтом, требовалось преподать повстанцам предметный урок, чтобы не только им, но и детям и внукам бунтовать было неповадно. Для этого и нужны были расстрелы заложников и газовые атаки против искавших убежища в лесах. И цель была достигнута. Через несколько лет насильственная коллективизация, «год великого перелома», добивший нэп, прошли куда спокойнее, без восстаний масштаба антоновского, хотя, возможно, даже с еще большими жертвами. Впрочем, сколько народу истребили бойцы Тамбовской армии под руководством «красного Наполеона», мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Наверняка счет шел на тысячи, если не на десятки тысяч.

После подавления Тамбовского восстания Тухачевский опять командовал Западным фронтом. На этом посту он оставался до марта 1924 года, с небольшим перерывом, когда из-за конфликта с Реввоенсоветом фронта был отозван в Москву руководить Военной академией. В апреле 24-го Михаил Николаевич пошел на повышение — стал помощником начальника Штаба РККА (возглавлял штаб тогда М.В. Фрунзе, хорошо знавший его по Восточному фронту). Неоднократно встречавшийся с Тухачевским немецкий генерал Карл Шпальке так оценивал его стремительную карьеру при большевиках: «Он, помимо прочих талантов, принес с собой и чрезвычайную способность подстраиваться, позволившую ему обойти стороной неисчислимые рифы в водовороте революции, добраться до поначалу неприступного поста». Но нельзя отрицать, что на более высокие должности Тухачевский назначался не по знакомству, а вследствие своих организаторских, волевых и полководческих качеств. Трагедией для Михаила Николаевича было то, что в осуществлении своих планов реорганизации Красной Армии он мог более или менее твердо опереться лишь на узкую прослойку бывших царских офицеров, достаточно рано, как и он, связавших свою судьбу с

коммунистической партией.

В период пребывания Тухачевского в академии начала разворачиваться дискуссия о том, какой стратегии следует придерживаться в случае возникновения войны: наступательной или оборонительной, «стратегии сокрушения» или «стратегии измора»? Горячим сторонником последней был один из профессоров академии бывший генерал-майор А.А. Свечин, авторитетный военный теоретик, возглавлявший также комиссию по использованию опыта Первой мировой войны. Тухачевский, напротив, ратовал за господство наступательной маневренной стратегии, предполагавшей разгром противника несколькими мощными ударами. В результате конфликта с новым начальником Свечин вскоре покинул академию, что не помешало ему в 1923 году выпустить капитальный труд «Стратегия», где бывший генерал отстаивал свои взгляды и, в частности, первичность стратегической обороны как основы последующего перехода в наступление на измотанного и ослабленного противника. В 1924 году в предисловии составленной им хрестоматии трудов военных классиков, в основном — сторонников «измора», Свечин предупреждал: «Война — это долгие месяцы трудов, лишений и жертв; войска равномерно тянут свою лямку, но они должны понимать, что бывают моменты, когда требуется собрать урожай, являющийся плодом всех этих усилий. Один день, говорит в таких случаях крестьянин в своем обиходе, год кормит. Тактика пашет и сеет, сбор урожая — это дело стратегии. Если забывать об урожае, то не стоит и хозяйством заниматься…» Позднее, в 1927 году, Свечин подчеркивал, что «для успеха обороны нужно иметь возможность утрачивать территорию». Мысль абсолютно здравая. Как раз так поступили поляки в 1920 году и в результате сотворили «чудо на Висле». Однако Тухачевский был за войну главным образом на чужой территории, и лучше — с наименьшими потерями, а для этого предлагал как следует обучить бойцов и командиров и насытить армию вооружением и техникой. Он на будущую войну смотрел как на войну гражданскую, только теперь уже в мировом масштабе. Рассчитывал, что пролетариат Западной Европы поможет братской Красной Армии и можно будет очень скоро собрать обильный урожай. Правда, во Второй мировой войне вышло иначе, но в начале 20-х годов надежды на мировую революцию еще не угасли. Повторное назначение Тухачевского на Западный фронт во многом было связано с расчетом, что вот-вот грянет революция в Германии (которую в 1922–1923 годах всерьез ожидали руководители большевиков).