Речь идет о крайней степени смирения: своими действиями юродивые ставят себя в ситуацию, когда их считают последними из последних, а таким образом они исполняют одну из классических монашеских заповедей: «Считай себя последним из всех людей». Презрение к себе с целью полного самоотречения выражается в унижении себя, о чем свидетельствуют некоторые довольно символические ситуации[617]
.Именно с этого отречения от ветхого человека начинается для юродивого жизнь нового человека и его прославление. Здесь уместно вспомнить слова преподобного Исаака Сирина: «Уничижай себя, и увидишь в себе славу Божию. Ибо где произрастает смирение, там источается Божия слава. Если будешь стараться пребывать в явном уничижении, то Бог соделает, что от всех людей будешь прославляем»[618]
. Так, святой Кирилл Филеот, будучи заключен в темнице и претерпев дурное обращение, после того как притворился безумным и немым, говорит: «Не отвергай побои: если бьют, попирая ногами, если протягивают руки, чтобы ударить, от этого, по крайней мере, твоя одежда заблистает чистотой; терпи скорби, ибо из них плетутся венки тем, кто борется; если будем добровольно сносить скорби, то проклятие обратится в благословение; усталость от поединков уготовляет венки борцам — испытание искушением ведет христианина к совершенству»[619]. Никита Стифат говорит по поводу Иерофея, что «от его усердия через скорби и искушения», им самим спровоцированные, «возникала жизнь добродетельная»[620]. Он подчеркивает, что Иерофей поступал таким образом, «чтобы, подставив ударам внешнюю оболочку, освободить внутреннего человека от будущих скорбей»[621].Нелепые и скандальные поступки, совершаемые юродивым, позволяют ему утаить свой аскетический подвиг, скрыть свои добродетели, совершаемые чудеса и таким образом избежать человеческой славы. В этом заключается другая сторона смирения, к которому он стремится. Преподобный Исаак Сирин поясняет: «Древние отцы делывали так… чтобы скрыть славу жития своего и удалить от себя причины к гордыне»[622]
.Так, преподобный Аммон, притворяясь безумным, по своему смирению избегает выносить суждения или давать советы, за которыми к нему приходят посетители[623]
. Монах аввы Сильвана, неся очень строгий внутренний и телесный подвиг, изображает безумие с целью отвратить всех от себя[624] и жить в безвестности[625]. Иоанн Эфесский рассказывает нам о Феофиле и Марии, что они переодевались в одежды мима и куртизанки ради того, чтобы ввести в заблуждение окружающих, ибо боялись, как бы кто не понял или не узнал, кем они были на самом деле. Старец Прокопий, призвавший их к такой жизни, советовал им скрывать ту великую духовную пользу, которую они приобретут[626]. О преподобном Симеоне сказано, что «молитва его была только в том, как бы подвиг его не открылся до самого дня отшествия его, чтобы избежать ему славы людской, порождающей в человеке гордыню и самонадеянность»[627]. Он имел обычай всякий раз, когда совершал чудо, уходить из тех мест, пока его дело не будет забыто, более того, «он старался тотчас сделать что-нибудь неподобное и тем сокрыть подвиг свой»[628]. Желая изгладить хорошее впечатление, которое он произвел на хозяина харчевни, и заставить его умолчать о совершенном им чуде, Симеон, пока хозяин работал, поднялся к нему и начал раздеваться в комнате, где спала его жена; на ее крики прибежал муж и в гневе выкинул Симеона на улицу. Агиограф добавляет, что преподобный «не вкушая целую неделю хлеба, часто ел мясо, и никто не знал, что он наблюдает пост, а мясо он ел на глазах у всех, чтобы обмануть их»[629]. Он скрывал многие из совершаемых им чудес под покровом сумасбродных поступков, чтобы никто не заметил, кто совершил чудо. Приводя пример такого чуда, автор его жития уточняет: «Цель премудрого этого Симеона… была такова: прежде всего спасать души людские… а кроме того, целью его было скрыть добродетель свою, дабы не иметь от людей ни хвалы, ни чести»[630]. Кончина Симеона достойна его жизни Христа ради юродивого: узнав, что наступил час его смерти, и желая и после нее избежать человеческой славы, он, «заползши под оберёмок хвороста, лежавший в святом прибежище его… во сне предал дух свой Господу в мире». Найдя его мертвым под кучей хвороста, «водившиеся с ним люди… сказали: „Хотя бы теперь люди поймут, что авва был не своем уме. Ведь такова и смерть его“»[631]. В житии преподобного Саввы Нового мы видим, как он вновь начинает изображать безумие, опечалившись от воздаваемых ему почестей[632]. По замечанию автора его жития, он выбрал такое поведение ради того, «чтобы как можно лучше скрыть сокровище находившейся в нем духовной премудрости»[633].Юродивые очень тщательно скрывают то место, куда они ночью удаляются, чтобы в тишине и одиночестве предаться молитве[634]
.