Итальянский беглец

— О, Евгения! — молодая женщина ослепительно улыбнулась. — Выглядите потрясающе!

— Спасибо, вы тоже, — польстила я себе. Я знаю, что очень привлекательна и при определенном настрое вполне могу заставить потерять покой и сон заинтересовавшего меня мужчину, но тягаться в этом плане с Габриэллой мне нечего было и думать. В свободной блузке в матросском стиле и белоснежных брючках-капри Габриэлла выглядела удивительно свежей и юной.

Мы вместе вошли в кухню.

— Как мило ты все организовал! — обрадовалась Габриэлла, увидев накрытый стол. Она чмокнула мужа в щеку, и тот был явно растроган. Я заметила, что Павел испытал явное облегчение, что его жена не приняла всерьез недавнее происшествие. Похоже, она безоговорочно поверила в его неуклюжее объяснение. Во всяком случае, больше она к обсуждению данной темы не возвращалась. Удивительно легкий характер…

— Ну, девочки, прошу к столу! — возвестил Павел. — После скоростного забега пора и подкрепиться.

Мы не заставили себя долго упрашивать. Я попробовала и пиццу, и лазанью. И то, и другое показалось мне восхитительным, должно быть, я действительно проголодалась. Габриэлла наслаждалась блюдами «нашей» кухни и не переставала болтать, легко перескакивая с одной темы на другую.

— Когда мы уже вернемся в Милан, Нико? — внезапно спросила она. — Я очень скучаю по близнецам.

По лицу Павла пробежала мрачная тень, и я поняла, как сильно он переживает за детей.

— Ты же сама мечтала побывать в России, — рассеянно отозвался Павел и налил нам обеим вина.

— Да, но мне уже хочется домой, — капризно ответила Габриэлла. — Мальчишки, должно быть, совсем замучили бедную Марцеллу. Вы знаете, — обратилась она ко мне, — моя сестра их просто обожает, а они, сорванцы этакие, попросту вьют из нее веревки. Хотя тоже очень ее любят.

Павел улыбался, опустив глаза. Странная это была улыбка, печальная и нежная. Мне вдруг стало жаль Павла. Но он и тут не растерялся.

— Предлагаю тост! — весело заявил Павел, подняв фужер. — За скорейшее завершение дел и наше возвращение домой!

Габриэлла тотчас же со смехом поддержала инициативу, чуть ли не залпом осушив свой бокал. Мы с Павлом незаметно переглянулись, словно заговорщики. Из нас троих одна лишь Габриэлла не догадывалась, насколько двусмысленно звучит этот тост и как важно, чтобы пожелание Павла поскорее сбылось.

Я тоже пригубила немного вина, оказавшегося, на мой вкус, чересчур сладким. К тому же я вновь засомневалась в его испанском происхождении. Но, как бы там ни было, оно сделало свое дело, поскольку Габриэлла, отставив свой бокал, внезапно заявила:

— Знаете, хоть мне и жаль покидать вашу милую компанию, но вынуждена признаться — я безумно устала. Вы не против, если я ненадолго прилягу?

— Конечно, дорогая! — тотчас же отозвался Павел. — Тебе надо отдохнуть. А мы с Евгений все равно собирались обсудить кое-какие детали предстоящей сделки. Тебе это будет неинтересно.

Габриэлла, смущенно улыбнувшись, чмокнула мужа в лоб и скрылась в своей спальне.

Мы с Павлом некоторое время сидели молча, сверля друг друга взглядом.

— Давай переместимся в мою комнату, — нарушил он наконец молчание. — Там будет удобнее разговаривать.

— Тогда уж лучше в мою, — возразила я. — Так мы не помешаем Габриэлле отдыхать.

Павел кивнул, и я устремилась в свои апартаменты, Павел побрел следом.

Я преспокойно уселась на диване, закинув ногу на ногу, и с вызовом уставилась Павлу в глаза. Это оказалось, прямо скажем, непростым делом, поскольку свой взгляд Павел неизменно отводил. Причем делал это мастерски. Опустившись в кресло, он некоторое время молча изучал узор на ковре.

— А теперь, наконец, ты соизволишь рассказать, как все было на самом деле? — не выдержала я.

— А что, собственно, тебя заставляет сомневаться в моем рассказе? — Павел сделал попытку оттянуть неизбежный (и неприятный) разговор, но я была непреклонна.

— Хорошо, — спокойно отозвалась я. — Тогда я тебе кое-что расскажу.

И я подробно изложила Павлу свои соображения о покушении на его жизнь, которое я предотвратила всего лишь несколько часов тому назад. Кроме того, я дала подробную характеристику личности шантажиста. В том, что Павла преследует именно шантажист, я уже не сомневалась.

Павел слушал меня с напряженным вниманием, ни разу не перебив.

— Постой, то есть ты хочешь сказать, что это покушение возле отеля было частью шантажа? — теперь в глазах Павла появилось искреннее изумление.

Я кивнула:

— Возможно, и то покушение в Милане, о котором ты мне рассказывал, из той же оперы. Шантажисту не нужна твоя гибель, ему нужен твой страх.

— Вот как… — медленно произнес Павел, скорее для себя самого. — Значит, все-таки шантажист.

Я внимательно посмотрела на него.

— То есть для тебя это не новость? — попыталась я вывести его из этой внезапно нахлынувшей задумчивости. — Ты с самого начала предполагал нечто подобное и ничего мне не сказал. Ты понимаешь, к чему это может привести?

Павел по-прежнему молчал, глядя прямо перед собой. Ни дать ни взять, бронзовая статуя! Какая-то редкостная способность выводить меня из себя.