Юбер аллес (бета-версия)

- Отто Юльевич был... - Фридрих почувствовал, как профессор чуть было не вклеил своё обычное "некоторым образом", но вместо этого просто сделал паузу, - своеобразным человеком. Впрочем, о его качествах именно человеческих, я, с вашего позволения, распространяться не буду. Аут бене, аут нихиль. Скажу только, что они не доставляли мне удовольствия. Зато как учёный и политик он был блестящ. Физик, геолог, математик, химик, специалист по радиоанализу... занимался альпинизмом, на ледоколе плавал, самолёт водил... полярник... экономист, кстати... и, прежде всего - блестящий администратор. Короче говоря, универсал, теперь таких не делают. Карьеру начинал при большевиках. Первый вице-президент советской Академии Наук, директор Института теоретической геофизики, и всё такое прочее...

- Это верно, теперь таких не делают, - каким-то нехорошим голосом протянула фрау Порциг. - А знаете, когда Отто Юльевич открыл в себе административные таланты?

- Лапочка, я тебя умоляю: не перебивай меня, хотя бы при гостях! - профессор моментально вскипел. - К тому же я не вижу в этом ничего дурного, - добавил он. - И вообще, сначала он работал в Киеве. В городской управе. Ещё до переворота. А в Петербург он поехал делегатом съезда по делам высшей школы...

- Да-да, и там ненадолго застрял. И в ноябре семнадцатого он уже трудился в Наркомпросе. Начальником управления по продуктообмену, - добавила Анастасия Германовна.

- Лапочка, я тысячу раз тебе говорил: время было такое! - всплеснул руками профессор. - В конце концов, на этом месте мог оказаться какой-нибудь сумасшедший большевик, который... который... который я не знаю что сделал бы! А Отто Юльевич спас, да-да, буквально спас очень многих приличных людей!

- Но я ведь не возражаю, папочка. Ну конечно же, он спас очень многих приличных людей. Просто я хочу объяснить нашему гостю одну вещь. Чтобы в ноябре семнадцатого занять место у хлеборезки, нужно было быть незаурядным человеком. Вот и всё, - невозмутимо закончила фрау Порциг.

- Уффф... Женщины, некоторым образом, не понимают определённых вещей, - пробурчал профессор и демонстративно занялся ухой.

После нескольких ложек он немного успокоился и продолжил.

- После войны у него были неприятности, конечно. Всё-таки "красный профессор", делегат большевистских съездов, полярник, челюскинец... - последнего слова Власов не понял, но переспрашивать не стал, - кстати, в тридцатые годы они назвали в его честь мыс на Чукотке, он там до сих пор, некоторым образом, стоит... остров Шмидта тоже есть... ну и всякие награды, грамоты, тоже всё советское. Но у него было, в каком-то смысле, особое умение. Он умел разговаривать с властью. С любой властью, понимаете? С любой. В сорок третьем он уже был старшим консультантом председателя КРАБД по науке.

На сей раз Власов решил выяснить, что означает эта нелепая аббревиатура.

- Комиссия по Расследованию Большевистской Деятельности, - любезно объяснила Анастасия Германовна. - Очень ответственная организация. Туда непроверенных не брали.

Власов вспомнил про Объединение жертв большевистского террора, в котором состояла Берта Соломоновна, и криво усмехнулся.

Появилась Маша в фартучке с пустым подносом, забрала опустевшие тарелки, и, ловко пристроив на тот же поднос супницу, удалилась к себе на кухню.

Фридрих тем временем немного поразмыслил над услышанным и пришёл к определённым выводам.

- Надо будет повнимательнее изучить наше досье на этого Шмидта, - наконец, сказал он. В материалах, которые он успел посмотреть утром, прямой ссылки на таковое почему-то не было - лишь очень краткая официальная биографическая справка.

- А чего там изучать, - пожал плечами профессор. - Он работал, наверное, на все германские разведки, кроме кайзеровской. Ну и на российские тоже... включая советские, некоторым образом, службы. Я даже думаю, что дело, в каком-то смысле, сложнее... В тридцать четвёртом он был начальником арктической экспедиции на "Челюскине". Корабль затонул, полярники спасались на льдине... Это была целая эпопея. Большевики сделали из этого пропагандистское шоу, это они умели... В общем, полярников сняли со льдины, а Отто Юльевича вывезли на Аляску. У него, некоторым образом, открылось воспаление лёгких. Ну и вот... лечился в Штатах... Рузвельт его принимал, ещё всякие разные люди... Потом он вообще много по миру ездил... - профессор помолчал и решительно закончил. - Скончался Отто Юльевич в пятьдесят шестом. Удивительный был человек. В каком-то смысле.

Фридрих ещё немного подумал - и понял, что в досье покойного академика ему, скорее всего, заглянуть не дадут, тут даже Никонов не поможет. Разве что по очень большой нужде. Впрочем, особого желания смотреть в него он тоже не испытывал. Понятно, что академик работал с куда большим размахом, нежели одесская потаскушка, но суть была одна. На жаргоне Управления таких обычно называли Doppeladlers, "двуглавыми орлами". Впрочем, у покойного светила российской науки голов было явно больше...