Юмористические рассказы об актёрах, о любви и глупости

До своего большого пути в искусство Фёдор Семёнович, вернее, тогда ещё Федя, работал сантехником в маленьком районном городке Лоснёвске. Он чинил унитазы, менял водопроводные трубы, ловко наворачивал паклю на резьбу, не отказывался, если давали на «поллитру», и был душой компании, когда все работяги собирались в курилке, резались в карты и травили скабрёзные анекдоты. Он в лицах рассказывал анекдоты про русских и чукчей, мог показать своих заказчиков, у которых только что менял кран или раковину, пересмеивал их манеры, что-то привирал, что-то преувеличивал, но всегда всё получалось очень смешно и его даже прозвали Артистом. Этим прозвищем Федя гордился и порой сам подсказывал новичкам, как его следует называть.

К вахтёру Евсеичу иногда на работу захаживал внук, приносил ему кильку в горчичном маринаде, которую тот любил так же, как «остограмиться перед обедом». Внук, все его звали Кореш, был рыжий и весёлый, он играл на гитаре в городском саду на танцплощадке, поэтому считался продвинутой личностью и пользовался авторитетом у простых работяг. Правда, во время разговора их больше интересовало, сколько баб было у Кореша, скольких он успел «шпокнуть» и есть ли шанс у простого сантехника подцепить на ночь «классную чувиху». Не надо забывать, что это были времена Советского Союза, когда слово «секс» и «проститутка» считались только ругательными.

Однажды Федя и Кореш встретились в курилке после обеда, когда хорошо остограмившиеся мужики хлопали костяшками домино об истёртый линолеум на столе и над ними висело сизое облако папиросного дыма. Кореш встал напротив Фёдора, но крикнул почему-то всем мужикам: «Мужики, кто за двадцатку дурью хочет помаяться?» - «Мы тут все дурью маемся, - прохрипел ему кто-то под общий смешок. - Чего делать-то?» После того как Кореш объяснил, что надо делать, все потеряли к нему интерес и продолжили забивать козла. «Вона Федьку возьми, он у нас артист, ему на людях что в рейтузах, что в каске - всё по барабану», - съязвил кто-то. Фёдор не воспринял это как оскорбление, снисходительно улыбнулся и ответил: «А чего же отказываться, если приглашают. Искусство я люблю».

А дело было вот в чём: к какому-то молодёжному празднику в городском саду готовили концерт. Этот концерт готовился для областного комсомольского начальства, поэтому все творческие силы Лоснёвска стягивались для одного мощного культурного удара. Тут был   местный  народный  театр, детский  хор  и хор ветера–нов, танцевально-акробатическая группа из спортшколы, вокально-инструментальный ансамбль «Лоснёвские рассветы» с Корешом и ещё россыпь местных талантов. Группа Кореша должна была исполнять модную тогда песню Пугачёвой «Арлекино» и для большего эффекта они хотели выпустить на сцену клоунов и силачей. Клоуны быстренько нашлись в народном театре, а вот с силачами вышла загвоздка, из спортшколы никто не хотел дурачиться перед земляками, а те кто хотел дурачиться, по внешнему виду не подходили на эту роль. Федя Большаков был настоящей находкой! Небольшого роста, коренастый, с надутыми бицепсами, бычьей шеей и кривыми мускулистыми ногами. Кажется, он говорил, что в школьную пору серьёзно занимался штангой. На Фёдора надели полосатый костюм циркового борца, дали пенопластовые гири и показали что надо делать.

Во время концерта Федя старался сверх меры: бегал по сцене, размахивая гирями, вылезал на авансцену, хотя ему это было сторого-настрого запрещено, чтобы не перекрывать музыкантов и певца. Кореш во время номера, отвернувшись от микрофона, шипел, что он «сукой будет завалит этого барана», но… Концерт начальству понравился, и федины неуклюжие шалости сразу же забылись. Вернее, не просто забылись, а стали предметом доброго зубоскальства.

Во время обширного банкета, который был дан для областного начальства, худрук народного театра пригласил Федю в свою труппу. Фёдор не стал противиться судьбе и решил, что если она даёт ему шанс, то было бы глупо им не воспользоваться. Молодой, говорливый, крепкий парень сразу же понравился артистам-любителям, тем более что такого типажа в труппе не было.

Фёдор стал приходить на свою старую работу в галстуке и в белой рубахе, чем вызвал изумление мужиков и оторопь начальства. Перестал в обед со всеми выпивать, травить анекдоты и частенько заглядывал в книжный магазин неподалёку. Мужики решили, что он просто выделывается, и однажды по пьяной лавочке хотели ему накостылять. Подвернувшийся под пиво Кореш наплёл им, что ихний сантехник-артист влюбился в одну артисточку, всю из себя, мол, ищет к ней подкаты, но пока безрезультатно. Когда всё быстро и легко объяснилось стремлением к бабскому телу, мужики махнули рукой на Федьку и вывели свой неутешительный диагноз - пацан пропал.