Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

И вот наступает момент, когда этому, которого чихвостили, предоставляют, грубо говоря, последнее слово… Поднимается он на трибунку и говорит: „Коллеги, товарищи по партии! Благодарю вас за ту конструктивную критику, которую вы высказали в мой адрес. Я всё понял. Правы вы, мои боевые товарищи! И обещаю впредь работать менее худше!“ Мы там чуть ли не в голос засмеялись!»

Что ж, это — жизнь, а потому как в опере «Пиковая дама»: «Что наша жизнь? Игра!» Но правила этой «игры» были обозначены достаточно чётко, потому выполнять их было не слишком сложно. Так и делали — тем более что были они в достаточной степени разумные и вполне предсказуемые…

Хотя были и такие моменты, когда лицемерить, произносить какие-то правильные, но пустые слова было нельзя — и Дроздов это прекрасно понимал. Вот почему, провожая на боевую работу нелегалов, Юрий Иванович говорил им примерно следующее: «Конечно, вы едете от Советского Союза, вы знаете, что представляет собой наша идеология, — это всё понятно… Но я бы хотел, чтобы самое главное чувство, которое у вас было, когда вы едете туда работать, — это чувство любви к Родине. Вы едете защищать Родину!»

Пожалуй, партийным чиновникам это могло не понравиться. По его мнению, получалось, что Родина — это базис, основа, а все идеологии и теории — только лишь надстройка. Хотя, конечно, полноценное, самостоятельное государство без собственной идеологии существовать не может.

Как вспоминал тот же Сергей Юрьевич, генерал Дроздов особое значение придавал работе с молодёжью:

«У него было правило беседовать со всеми вновь прибывшими из Краснознамённого института сотрудниками. Вот он пригласил — а нас было шесть или семь человек — пригласил всех нас к себе в кабинет, рассказал, что это за подразделение, которое он возглавляет… Это, честно говоря, сразу прибавило мне в моих глазах собственной значимости, да и авторитета этому подразделению. Ведь на тот период я даже не очень представлял, чем занимается эта структура. Ну, слышали, какое-то „С“, — а что это, чего? А тут он рассказал, объяснил, значимости придал. Дальше мы пошли по отделам, нам рассказывали: этот отдел тем-то занимается, тот — этим…

Про Юрия Ивановича я могу сказать так: за всё время я не слышал о нём ни одного — клянусь! — негативного отзыва. Наоборот, о Дроздове все всегда с огромным уважением говорили. Кстати, хотя у нас и военная организация, но никогда не было никакой солдафонщины. Не было, как это любят иные начальники, таких заявок, что, мол, это всё не так, то всё не эдак, — знаете, как бывает, когда хочется к чему-то придраться? И ни разу не было случая, чтобы он кого-то поставил по стойке „смирно“ или выгнал из кабинета».

А вот, что называется, женский взгляд на Юрия Ивановича — рассказывает Людмила Ивановна Нуйкина:

«Он запомнился мне человеком с улыбкой, но улыбка была с хитриночкой. Всегда он был в настроении, и с ним было приятно общаться. Он всегда мог выслушать — причём внимательно, и сразу дать какой-то совет или ответ… У него была тетрадь, он её прикрывал рукой — вот такая раньше была секретность, смешно даже! — и смотрел. К нему был лёгкий и простой доступ. А если, допустим, пошли в столовую и его встретили в коридоре, то он обязательно поздоровается первым. С ним было интересно — он мог и пошутить, и сам понимал юмор.

Был такой случай, когда мы собрались по какому-то поводу — или звание кому-то присвоили, или в должности повысили — „на чаёк“… И вот тогда я запела — вообще-то я многие русские песни забыла и один раз было неприятно, когда какая-то женщина ко мне привязалась: мол, а ты откуда, что наше кино и песни не знаешь? А тут я запела, даже не подумала, что его кабинет рядом. И он мне потом сказал: „Людмила, слышал, как ты пела! Не извиняйся — ты хорошо пела! А вот если бы начала фальшиво петь, я бы тебя наказал!“

Он был доброжелательным человеком. И очень любил нашу когорту — разведчиков-нелегалов. Или, быть может, точнее — уважал. Я даже сейчас словно слышу его голос и вижу его улыбку — то, как он улыбался всегда».

Да, мы не уточнили, что наша собеседница — полковник по воинскому званию, разведчик-нелегал.

А вот что писал об улыбке Дроздова генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин:

«Начальник нелегалов всегда улыбается, часто смеётся отрывистым смехом. К теме разговора улыбки и смех ни малейшего отношения не имеют. Это просто хорошая профессиональная привычка — улыбчивое лицо растормаживает собеседника, снимает у него внутреннюю напряжённость. Мне кажется, что очень немногое способно действительно развеселить Юрия Ивановича»[257].

И вот ещё точка зрения одного из сотрудников:

«Он был очень обаятельный человек. Внешне, конечно, красавцем его не назовёшь, но он располагал к себе. Улыбка, жестикуляция — они как-то скрадывали какие-то его черты».