Юрий Гагарин. Первый человек в космосе. Как это было

В результате «Восток» оказался на нерасчетной орбите с апогеем (высшая точка орбиты) примерно на 40 км выше, чем планировалось.

Штатная орбита была рассчитана так, чтобы корабль, если не сработает тормозная двигательная установка, мог вернуться на Землю за счет трения об атмосферу примерно за четверо суток. С учетом этого и были настроены системы жизнеобеспечения. Максимум десять суток космонавт мог прожить в корабле – ему хватило бы запаса воздуха, воды и пищи.

А вот на нерасчетной орбите, если бы тормозная двигательная установка не сработала, «Восток» оставался бы в космосе 15–20 дней.

Впрочем, об этой неприятности «Земля» Гагарину не рассказала…

Из послеполетного доклада Юрия Алексеевича:

– …Тут увидел я горизонт… звезды, небо черное, прямо совершенно черный цвет неба… Очень красивый горизонт, видно прямо окружность Земли, горизонт и такой голубой цвет вокруг всей Земли, вокруг горизонта, такой нежный-нежный голубой цвет у самой поверхности Земли. Затем постепенно темнеет, фиолетовый оттенок приобретает и переходит в черный цвет.

К счастью, во время самого полета больше никаких проблем не случилось. Разве что улетел незакрепленный карандаш и нечем стало вести записи в бортовом журнале. Да в магнитофоне кончилась лента, и пришлось Гагарину ее перемотать.

ЧП 4. Тормозной двигатель отработал не полностью

Тормозная двигательная установка, к счастью, сработала, как и полагалось, на 67-й минуте полета. «Восток» нацелился вниз, к Земле. Вот только она не выдала полный импульс из-за потери части топлива.

В результате орбитальную скорость «Востока» удалось снизить лишь на 132 м/с вместо расчетных 136 м/с. Это означало, что в заданном районе космонавт не приземлится.

Недолет составил около 110 километров: Гагарина ждали под Сталинградом (нынешний Волгоград).

ЧП 5. Корабль устроил «кордебалет»

Начался спуск. Космический корабль стал мелко подрагивать, за обшивкой нарастал шум. Росла перегрузка. После выключения тормозной двигательной установки должно было произойти отделение спускаемого аппарата от приборного отсека. Но этого не произошло!

Дело в том, что автоматическая система управления разрешала разделение, когда есть гарантии скорого входа в атмосферу. А раз импульс тормозным двигателем выдан не полностью, значит, решила система, и оставлять корабль с космонавтом без мощных аккумуляторов и системы ориентации, расположенных в приборном отсеке, нельзя!

Аппарат крутило, словно юлу, запущенную озорной детской рукой. Скорость вращения – около 30 градусов в секунду. Получился, как потом рассказывал

Госкомиссии Юрий Алексеевич, «кордебалет»: голова-ноги, голова-ноги – так, что дух захватывало. Гагарин только успевал закрываться от острых лучей солнца, бьющих в иллюминатор.

Из послеполетного доклада Юрия Алексеевича:

– Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрыл шторки. Мне было интересно самому, что происходит. Я ждал разделения. Я знал, что по расчету это должно произойти через 10–12 секунд после выключения ТДУ (тормозной двигательной установки). По моим ощущениям, времени прошло больше, но разделения нет. На приборе «Спуск-1» не гаснет. «Приготовиться к катапультированию» – не загорается. Разделение не происходит.

…Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КА-каналу, что ТДУ сработало нормально. Прикинул, что все-таки сяду нормально, так как тысяч шесть километров есть до Советского Союза, да Советский Союз – тысяч восемь километров. Значит, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. Шум не стал поднимать. По телефону доложил, что разделения не произошло. Я рассудил, что обстановка не аварийная. Ключом передал: «В.Н.» – всё нормально. Через «Взор» заметил северный берег Африки. Средиземное море всё было четко видно.

Разделение произошло в 10 часов 35 минут, а не в 10 часов 25 минут, как я ожидал, то есть приблизительно через 10 минут после конца работы тормозной установки.

Произошло это на высоте около 110 км, из-за того что наконец сработали термодатчики резервной системы разделения и была разблокирована команда на отделение приборного отсека.

Космонавт испытывал сильные перегрузки, которые чуть не закончились потерей сознания.

– По моим ощущениям, перегрузка была за 10 g. Был такой момент, примерно секунды 2–3, когда у меня начали «расплываться» показания на приборах. В глазах стало немного сереть, – отчитывался потом Юрий Гагарин. – Но поднапрягся – всё нормально, всё на своих местах.

ЧП 6. Пожар в иллюминаторе

За иллюминаторами явно слышалось потрескивание, кабину освещали багровые отблески пламени. Пожар! Нет для летчика страшнее ЧП, чем огонь на борту. А ведь Гагарин, как и все космонавты первого набора, пришел из истребительной авиации.

«Горю!» – подумал Юрий Алексеевич.