Юрий Тынянов

Эстеты считали, что эти стихи написаны специально для них. А не эстеты? Вот они-то уж, заключенные в крепости, сосланные в Сибирь, разжалованные в солдаты, они-то, наверное, хорошо понимали, годятся им такие стихи или не годятся? Если бы стихи этого цикла были изменой идеалам свободолюбивой юности, то казалось бы естественным, что в первую очередь осудить их должны люди, принимавшие участие в политической борьбе. Но ничего подобного не произошло.

Друзья Пушкина, и как раз те, которые особенно тяжело пострадали после поражения восстания, не восприняли эти стихи ни как измену идеалам свободолюбивой юности, ни как уход от идеалов.

16 сентября 1834 года Кюхельбекер в письме своему племяннику Н. Г. Глинке из Свеаборгской крепости пишет: «Если уже назначить какой-нибудь отдельной его пиэсе первое место между соперницами (что впрочем щекотливо и бесполезно), — я бы назвал «Чернь»; по крайней мере это стихотворение мне в нынешнем расположении духа как-то ближе, родственне всех прочих»[235]

.

Тотчас же, естественно, обращают на себя внимание слова «в нынешнем расположении духа». Нынешнее расположение духа человека, сидящего восемь лет в крепости… Тынянов считает, что они указывают на «перекличку пушкинской «Черни» с отношением Кюхельбекера к официозной журналистике последекабрьского периода»[236]. Вероятно, это действительно так, и, конечно, «Чернь» обращена «против современной Пушкину официальной журналистики…» [237]

. Но только ли это могло заинтересовать сидящего восемь лет в крепостной одиночке человека? Только ли спор с «официальной журналистикой» волновал писателя, декабриста? Вероятно, не только это. Сидящий восемь лет в крепостной одиночке человек — писатель и декабрист — понял эти стихи как старую борьбу и знал, против кого борется автор этих стихов. Можно предположить, что в крепости спор только с «официальной журналистикой» утрачивает многое и уступает место другому: спору с роковой властью. В крепости, вероятно, все это становится яснее, чем в петербургском кабинете.

Наконец, если не согласиться с Пушкиным, то не ждет ли опасность согласиться с Булгариным? Ведь это же конец 20-х годов, когда практически совершенно преобладающей была альтернатива Пушкин — Булгарин, а не начало 60-х, когда возможности выбора были иными и несравненно более широкими.

Резко неприязненная критика этих стихов и восторженная апологетика этих стихов всегда были связаны именно с тем, против кого борется автор этих стихов. И все сто тридцать семь лет полемика с этими стихами и обширной литературой, посвященной этим стихам, при громадном количестве слов, ушедших на это очень важное в истории русской общественной мысли дело, велась, как обнаруживается, когда внимательно изучаешь это громадное количество слов, близ двух коротеньких слов: «против кого?» Против кого борется автор этих стихов? И все, кто старался понять стихотворение «Поэт и толпа», сосредоточивались не столько на том, что в нем написано, сколько на том, против кого оно обращено. Оно обращено против улюлюкающей, выученной государством толпы, растленного общества и его охранительной эстетики, прикрытой лживой, напыщенной, патетической, верноподданнической фразой.

Пушкинский конфликт с государством прошел разные фазы, и одна из них приняла форму спора об искусстве. Эта фаза была столь же острой, как и другие. Острота вызывалась тем, что за эстетикой стояла вольность. Поэтому в спор поэта с толпой об эстетике так настойчиво вводятся темницы, бичи, топоры, розги, палачи.

В романе о Пушкине трагической гибели героя нет. Нет в нем и стихотворения «Поэт и чернь». Но ведь книги пишутся не фразами, а линиями, и в книге, оборванной на 1820 годе, проложена главная линия — поэт и чернь. И пути к смерти поэта проложены на теме «поэт и чернь». «Чернь» — это государство и растленное им общество. В романе же «чернь» не упоминается, потому что он написан человеком, умевшим смотреть на людей и события прошлого глазами современника этих людей и событий. Современникам же было ясно, против кого направлены пушкинские стихи. Поэтому вместо «черни» вообще в романе говорится о Голицыне или Аракчееве.

Роман Тынянова строится на теме взаимоотношений поэта и государства. У самого Пушкина эта тема началась в первом же напечатанном им стихотворении. Взаимоотношения поэта и государства у Пушкина — это взаимоотношения поэта и черни. Государство — это «чернь», «толпа», «рабы». Пушкинское отношение к «толпе» — это отношение к враждебному ему государству.