Юрий Тынянов

Грибоедов во всем романе не написал ни строки. Он открыл трагедию, прочел из нее несколько стихов и закрыл навсегда. Пушкин встречает не поэта, а труп.

Сходство материала «Кюхли» и «Смерти Вазир-Мухтара» не было главным обстоятельством, определившим решение возникших проблем. Сходство и непохожесть романов были связаны преимущественно не с материалом, а с задачами, которые решались на нем. Решения оказались зависимыми не столько от материала, сколько от воздействия второй истории — современности, определяющей отношение писателя к первой истории — материалу, на котором он работает. Материал же был в значительной степени лоялен в отношении задач, которые на нем решались.

Обращение писателя к одному и тому же или сходному материалу в разное время почти всегда связано не только с извлечением неиспользованных возможностей и новых значений, а с решением на старом материале новых задач. Два рассказа, две драмы и один роман А. Н. Толстого о Петре — это один материал и пять возможных вариантов решений. Они возникли в результате переосмысливания материала в разные периоды деятельности писателя, всегда зависимого от истории своего времени.

Эта подвижность, эта изменяемость отношения к материалу свойственна и писателям, привычно считающимся «цельными», то есть такими, которые работают на определенной теме и связанном с нею определенном круге образных средств.

Но цельность, писательская верность своей манере существует в значительно более разнообразных проявлениях, чем это иногда кажется. Речь, разумеется, идет не только о приверженности к «экзотической тематике» или «светской жизни», но о сквозных стилистических решениях. Тынянов оказался как раз таким писателем, цельность которого в читательском сознании все время поддерживалась постоянством жанра и материала и колебалась от того, сколь близка или удалена манера других вещей от меры — «Кюхли». «Кюхля» и «Пушкин» создали некое единство, «Вазир-Мухтар» из единства выпадал, разрушал целостность и объединялся с рассказами. Получался не один цельный, а два цельных писателя. «Кюхля» и «Пушкин» создавали светлое кольцо, в котором помещался темный период творчества писателя. Темное и светлое начала творчества не соединились. Пространство между темным и светлым заполнялось удивлением: как это автор «Кюхли», чистого и звонкого, как весенний ручей, мог написать «Смерть Вазир-Мухтара», книгу, лишенную элементарного оптимизма? Второй роман связывался с первым лишь дружбой двух приятелей, но никак из него не вытекал. Путь читателя от «Кюхли» к «Вазир-Мухтару» был затруднен отсутствием какого-либо связывающего звена. Разрыв между первым и вторым романами зиял, ничем не заполненный.

Этот разрыв мнимый. Он возник из-за того, что «Вазир-Мухтар» обманул ожидания[145]: после «Кюхли» ждали интересную книжку еще про какого-нибудь хорошего писателя, а получили тяжелый роман про человека, который вместо того, чтобы спокойно сидеть и писать знаменитую комедию, дружит с Булгариным и разоряет поверженную страну.

Нельзя сказать, чтобы претензии к автору «Смерти Вазир-Мухтара» были совершенно неосновательны. И дело, конечно, не в критиках, которые всегда знают, как надо писать, а в остальной части человечества (я имею в виду читателей), которая хотела не только услышать о том, что Грибоедов был противоречивым человеком и поверить Тынянову на слово, но и понять историческую вынужденность его противоречивости. Это было естественным требованием, предъявленным писателю, создавшему роман, опровергающий сложившееся мнение о великом поэте.

Когда человеку, привыкшему с глубоким уважением относиться к великому поэту, о котором хорошо известно, что его строки десятилетиями формировали русское демократическое сознание, говорят, что этот великий поэт дружил с Булгариным и разорял поверженную страну, то лишь очень равнодушный и черствый человек не попытается опровергнуть все это или в лучшем случае не попытается объяснить каким-нибудь достойным образом.

Так как в истории мировой культуры не один Грибоедов был противоречив (ему только больше других повезло, потому что о нем это громко сказали, а о других лишь пошептались по литературоведческим углам), то вопрос этот приобретает серьезное значение в связи с самыми широкими концепциями.

В «Смерти Вазир-Мухтара» Тынянов вызывающе перечеркнул равенство «хороший писатель — хороший человек».

Проблема равенства «хороший писатель (композитор, политический деятель, математик) — хороший человек» возникла у Тынянова не в «Вазир-Мухтаре», а в «Кюхле», и придумал ее не Тынянов, а создали исторические обстоятельства этих лет.

Говоря «хороший человек», я имею в виду не мнение жены и соседей, а выполнение личностью своего главного назначения. Главное назначение личности заключается в том, чтобы проявить свои наиболее социально полезные свойства.