Южный крест

Жердин удивился. Скажи пожалуйста — вспомнил: плацдарм на Северном Донце и крепкий парень за пулеметом… Не разглядел тогда лица — не рассвело еще, — увидел широкие плечи, большие руки…

Грехов.

Но почему вспомнил именно сейчас?

Должно, рядовых вспоминают, когда приходит великое лихо…

Построжал нервным лицом, раз и еще раз дернул жилистой шеей:

— Пулеметчик Грехов в батальоне капитана Веригина жив?

У полковника Суровцева брови полезли вверх. Ответил холодно, сухо:

— Я ничего не знаю о пулеметчике Грехове, товарищ командующий. Я не слышал о нем.

Суровцев не рассердился… Просто показал, что, хоть положение крайне тяжелое, выходить за привычные рамки не собирается. Почему надо знать пулеметчика Грехова сейчас, если не знал его раньше?

Жердин кивнул:

— Докладывайте.

Голос ровный, спокойный, как будто не сорок метров до воды, не триста — до передовой. Как будто не он только что сказал о последнем прибежище… Но вот дернулось веко:

— Григорий Ильич, вы нездоровы?

Суровцев смотрел прямо. В чем дело? Ах да, затянулась пауза. До этого никогда не бывало… То, что может позволить себе командующий, не может и не должен позволить даже начальник штаба.

Все правильно. А почему лезут в голову тошные мысли? Про себя усмехнулся: уж и помыслить нельзя…

Развернул-размахнул на большом дощатом столе план города, испещренный условными знаками, красными и синими стрелками, приколол углы.

Жердин смотрел на ломаную линию фронта, которая шла вдоль по городу… В центральной части приблизилась к Волге. К самой воде.

Кварталы, отдельные дома, заводы… Линия фронта то и дело пропадала: синие, красные квадратики, кружочки то разбегались, то опять сваливались в кучу, точно лезли друг на друга. Снова рисовалась линия и снова все ломалось. В трех местах отдельные квадраты были обведены синим и красным.

Все перепуталось, перемешалось.

От привычных, устоявшихся понятий в Сталинграде не осталось ничего: штаб триста тринадцатого полка был в двухстах метрах от штаба армии, в ротах насчитывалось по пятнадцать — двадцать человек, в домах сидели и русские, и немцы.

Полковник Суровцев провел рукой по листу, по всему городу с юга на север, поднял на Жердина утомленные глаза.

О чем докладывать?

Поправил на шее привычный шарф, сердито покашлял:

— В южной части города стоим твердо, — прикрыл ладонью Бекетовку, Сарепту… — Бои за элеватор продолжаются. Мы отбили у немцев второй этаж, потеряли первый. Железнодорожный вокзал переходит из рук в руки. Южные и юго-западные склоны Мамаева кургана в наших руках. В северной части, в заводских районах, положение крайне напряженное. В районе Тракторного немцы заняли Горный поселок, этим значительно улучшили свои позиции, создалась угроза выхода к Волге через Верхний и Нижний поселки.

Полковник Суровцев поднял голову, послушал. Сюда, в подземелье, звуки боя не долетали, но вот стены и земляной пол шевельнулись, дрогнули, глухой удар, будто дальний раскат грома, дошел, доплыл до стола и пропал, угас в твердокаменной земле.

Жердин сказал:

— Тонную положили.

Суровцев послушал еще, взглянул на часы:

— Хоть проверяй. Знаете, Михаил Григорьевич, иногда я думаю — немцы потерпят поражение из-за своей пунктуальности. Точны и пунктуальны до идиотизма.

— Немцы любят порядок, — сказал Жердин. И непонятно было, то ли одобряет этот порядок, то ли осуждает… Взглянул на Суровцева недоуменно: зачем эти разговоры? А начальник штаба, словно не видя, не слыша командующего, словно решив до конца высказать свою мысль, заторопился:

— Я признаю: немцы — талантливый народ. Но талантливость у них какая-то заученная. Она помогает им в мирное время и пагубно действует во время войны. Потому что война ломает планы, схемы, доктрины и концепции… Только на войне проявляются по-настоящему талант и мужество народа. Когда все на все… Проследите историю европейских войн…

— Григорий Ильич… — Жердин поиграл тугими желваками, возле рта обозначилась досадливая складка. — Я плохо улавливаю связь между бездарностью немцев и Сталинградом. Вы называете их талантливыми… Но если таланта не хватает до конца, это не что иное, как бездарность. Так вот, не вижу связи…

— Прошу прощения, но связь самая прямая. У немцев хватило сил и бодрости дойти до Сталинграда, — Суровцев осторожно, словно боясь обжечься, коснулся пальцем схемы города. — Скажем, у них достало таланта… Теперь давайте посмотрим — видите эту гигантскую грыжу? У них должно хватить мужества уйти отсюда. Левый фланг шестой армии держат итальянцы, правый — румыны. По калмыцким степям нет сплошного фронта. По нашим сведениям, на пятисоткилометровом участке у немцев одна-единственная дивизия. Шестнадцатая моторизованная. Так сказать, пожарная дивизия. Потому что большими силами не располагают. К нашему счастью. Не скажу, что немцы выдохлись, но для достижения поставленной цели средств явно не хватает. Фланги не обеспечены, создается угроза охвата с двух направлений. При таком положении надо отвести армию назад. Но они не отведут…

Жердин покачал головой: