Южный рубеж

Бригада, сделав последний залп и развернувшись, неслась, что было сил, к основному войску, а за их спинами, уже приготовившись сечь мечами да бить копьями, настигала обозлённая рать, и густо из-за спин полетели стрелы лёгкой конницы.

То одна, то другая фигурка застывала на месте и падала на лед, окрашивая его красным. Как не пытался всё продумать командир, но от этих стрел он уберечь своих бойцов уже не мог.

Не всем смогли помочь предусмотрительно наброшенные на спины те небольшие круглые щиты, что закрепили заранее, а вот забитые в лёд колья своё дело сделали и дали ту необходимую паузу, чтобы бригада смогла выйти из-под удара.

Пробивались грудь и брюхо коня, и визжавшие да вздыбившиеся животные образовали настоящий завал перед последней преградой. И вот в эту вот кучу обезумивших животных и людей ударили разом по команде сотни сулиц и копий из всего Новгородского строя.

Буквально по трупам, давя своих раненых, пробилась вперёд подпираемая сзади литвинская рать и навалилась на ощетинившийся копьями строй. Сокрушительного таранного удара здесь уже не получилось. Так началась вязкая и долгая сеча.

Десяток Михаила работал слаженно. В нём не было профессиональных воинов, но новгородцы на то и новгородцы, они всегда были готовы что к битве, что к драке, такой уж это был задиристый да упрямый народ. Сначала своего формирования привыкли северяне железом или кулаками отстаивать свою независимость и саму землю. Сказало своё слово и наличие высокого духа, да и опыт, наработанный на ратных учениях и в предыдущих многочисленных битвах, помог. Никто не дрогнул и не отступил из них, ведя ближний бой.

– Подсоби! – рявкнул Михаил Прошке, и они вдвоём приняли на копья слишком уж ретивого шляхтича. Раз, и стряхнули его уже пробитого вбок. А в это время вперёд выскочил ещё один шустрый, и Прошка еле успел присесть да прикрыться щитом от сабельных ударов, забарабанивших сверху.

– Хек! – выдохнул Мартын Соловей, нанося свой удар копьём по угрожающему парнишке противнику. Броня у шляхтича была отменная, и жало только скользнуло, заскрежетав о его железный бок.

– На, пёс! – выкрикнул шляхтич и с замаха рубанул Соловья по голове. Затем резко развернулся боком, норовя срубить ещё и десятника.

Щёлк! Резкий удар Митяева самострельного болта не дал врагу нужного мгновения, и он уже пробитый повалился на землю. А парнишка, отскочив, начал новую перезарядку оружия. От резких движений и ударов приклада открылась ещё незажившая рана на плече, и весь его рукав уже пропитался кровью. Но до этого ли было в такой жаркой битве?!

Батя крутился рядом, работая длинным копьем, взятым из рук погибшего ополченца. Его напарником был самый старый из десятка Михаила-Саватей, и они уже ссаживали из седла третьего литвина, когда выскочивший сбоку конный стрелок всадил стрелу в плечо напарника.

Щёлк! И в него, дробя череп, ударил болт самострела старшего сына Василия, а сам он, выхватив копьё из ослабевших рук раненого, встал в пару к отцу.

Рядом, с огромным топором на длинной ручке крутился как разъяренный медведь, весь заросший чёрным волосом, новгородский кузнец Микуло, с хрустом и скрежетом рассекая перед собой людей и животных и яростно воя. Чуть-чуть только увлекшись, он выскочил из строя, и в него ударило копьё всадника в высоком и сверкающем шлеме.

– Митяй, бей этого! – крикнул Андрей, узнав в нём высокого начальника.

Бум!

Арбалетный болт ударил в богатый щит и, пробив его насквозь, вошёл в тело, а воин в своих кованных доспехах выронил его и склонился на шею коня.

«Князя убили! Витовт погиб!» – заорала шляхта, и в остервенение рванула вперед, не давая врагу забрать тело своего князя.

Ближняя сеча, казалось, уже шла вечно, выматывая силы противника и унося жизни с обеих сторон. Но всё же время и, правда были на стороне русских, и от противоположного края Усвят, на лёд озера вылетели вдруг, сразу же разворачиваясь, княжеские отборные сотни Ярослава и Давыда.

Князья сами под своими развёрнутыми знамёнами вели в бой дружины, и удар бронированной конницы в тыл резко решил исход сражения.

Со стороны литвин началась настоящая паника. Зажатые с двух сторон, они пытались ещё оказывать хоть какое-то хаотичное сопротивление, но их участь уже была предрешена, и вот, то в одном, то другом месте воины бросали оружие, опускались на колени на лёд, поднимая вверх руки, и прося этим пощады.

Илюха вместе со своей сотней в числе первых вырвался на Усвятский лёд. Большая часть противника рубилась с Новгородским ополчением, и удар сзади был для того неожиданным. Самыми первыми были изрублены тысяча драбов, что шла за своими конными. Илья получил вскользь удар копья по броне от рослого рыжего детины и боковым хлёстом меча развалил ему голову.

– Вперёд! Бей в песи круши в хузары!

И, прыгнув за спину падающего пешца, конь ворвался в самую гущу боевого порядка врага.