Ив Сен-Лоран

Однако Высокая мода была охвачена волнением. Что произошло? Пьер Берже срывал свою ярость на профессионалах своего цеха. 24 января 1991 года журнал Nouvel Observateur опубликовал его статью под двойным заголовком — «Торжественные похороны: Сумерки брендов». Вот что написал Пьер Берже: «На мой взгляд, Высокая мода обречена. Во-первых, потому что большинство женщин, даже очень богатых, сейчас предпочитают одеваться в prêt-à-porter. Мало того что больше нет клиенток, так ведь и нет больше кутюрье, кроме Живанши и Сен-Лорана…» Кто вложил ему эту идею в голову?! Месяц спустя в том же еженедельнике Катя Д. Каупп рассказала читателям о «промахе Берже»: «Объявив смерть Высокой моды, генеральный директор компании

Yves Saint Laurent развязал войну без перчаток». В 1990 году Высокая мода достигла оборота в 375 миллионов франков. Журналистка выступила адвокатом и сторонницей этой профессии, которая благодаря prêt-à-porter и аксессуарам обеспечивала 40 000 рабочих мест, «в том числе бóльшую часть для женщин». Три тысячи «фей» все еще работали в мастерских модных домов. Модельеры и кутюрье были в ярости. «Он оскорбил нас», — заявил Карден. «Это гротеск и позор, он говорит только за себя», — говорил Лагерфельд. Унгаро возмущался: «Комическое высказывание и совершенно смехотворное высокомерие со стороны человека, который за свою жизнь никогда не придумал ни одного платья». Эти высказывания были опубликованы в Nouvel Observateur

месяц спустя. В статье для Daily Telegraph Пьер Берже смягчил свои высказывания, утверждая, что «осталось не более десяти лет». В финансовых кругах стали поговаривать, что «чары разрушены». Истории с Парижской оперой, поглотительницей бюджета, определенно создали немало слухов. У компании YSL больше не было управляющего. «Она держится на двух мужчинах. Один уже не в том возрасте, чтобы управлять, а другой находится в постоянной депрессии». Действительно, замечания Пьера Берже обескураживали. «Высокая мода — это чудесная роскошь, которую Ив может и должен себе позволить. Но если он уйдет, я немедленно закрою это отделение. Я не вижу себя среди медийного шума, среди охоты на итальянских стилистов или каких других».

Пьер Берже нашел «замену»? Модный Париж волновался. В марте 1991 года Робер Мерлоз представил в Квадратном дворе Лувра свою вторую коллекцию мехов под маркой Yves Saint Laurent. Архивы компании перевезли из модного Дома, чтобы освободить место для мехового отдела. Сидя в тот день сбоку в последнем ряду, Ив зааплодировал первым, несмотря на то что у него рука была в гипсе. Что бы он ни думал о происходившем, он даже поцеловал Робера Мерлоза и позировал с ним фотографам. На одной из фотографий, опубликованной в журнале Vanity Fair[883]

, Ив улыбался, точно император, держа за руку оцепеневшего Робера. На обратном пути в машине он сказал Кристофу Жирару: «Это удивительно, сколько всего этот мальчик узнал у меня». Робер Мерлоз, выпускник школы Профсоюзной палаты, работал в студии с 1985 года в качестве ассистента кутюрье. Пьер Берже решил финансировать от имени модного Дома YSL открытие компании по производству готовой одежды, и первый ее показ состоялся в июле 1992 года, в одно и то же время, что и дефиле коллекции Высокой моды. Ив подписал меморандум, объявив своему персоналу об открытии новой компании, которая «радует его». В Париже новый протеже Пьера Берже вызывал различные разговоры посетителей городских ресторанов. «Это как фильм „Все о Еве!“» — говорили киноманы. Пьер Берже превратил «неверность алькова» в свое профессиональное «дело». «Плоть слаба», — иронизировал один из близких знакомых. Пьер Берже признавался: «Вечером, после показа коллекции мехов, Ив позвонил мне и сказал, что нашел ее великолепной. Позже она стала нравиться ему меньше. Люди смешали карты, а Ив любит крапленые карты. Но это их история». Без сомнения, Пьер Берже, кому был шестьдесят один год, подходил к завершению своего поиска потерянного времени. Поддержка, которую он предлагал другому человеку, чьи жесты и поведение выглядели скопированными с Ива Сен-Лорана, разве это не последнее доказательство любви?! Но прошлое давило на него. Разве он не говорил шестью месяцами ранее о «нарциссизме» Ива?! «У него нет любопытства к другим. Он живет в полной изоляции, не выходит на улицу. Окруженный роскошью, он соединяет блеск и аскетизм…»[884]