Ив Сен-Лоран

Накануне Кристиан Лакруа представил публике свою «ночную» коллекцию, прославлявшую мир в процессе становления… или разложения. Этот сезон также прославлял Виктора и Рольфа с их смокингом «атомная бомба», чей белый лиф, появлявшийся из черной колонны ткани, наводил на мысль о ядерном грибе. Осенью слухи прояснились. Ив Сен-Лоран, его Дом моды и его парфюмерная линия собрались покинуть стены Sanofi-Synthélabo (слияние которых состоялось 3 декабря) и войти под эгиду группы LVMH. Арно покупал Сен-Лорана?! Удар был тяжелым. Речь шла о 5 миллиардах франков (760 миллионов евро) для всей компании Sanofi-Beauté, которой принадлежали, помимо Yves Saint Laurent, бренды Oscar de La Renta, Roger et Gallet, парфюмерия Van Cleefet Arpels

, итальянские дома Krizia и Fendi. Капитал компании Yves Saint Laurent составлял 2,6 миллиарда франков в 1997 году (400 миллионов евро), из которых 2 миллиарда (300 миллионов евро) благодаря продажам парфюмерии и косметики. Духи «Опиум» и «Париж» по-прежнему входили в десятку самых продаваемых в мире. LVMH и L’Oréal вступили в настоящую войну за бренд Yves Saint Laurent

. Напряжение росло. Сроки поджимали. Казалось, финансисты потеряли терпение.

В январе 1999 года на дефиле Высокой моды летнего сезона появился некий новый романтизм. Джон Гальяно в Доме Dior лил повсюду хрустальные слезы, а Кристиан Лакруа прославлял свои «крылья желания», и повсюду распространялось смутное ощущение рассвета или тумана… Ив Сен-Лоран, кого американская пресса упрекала, что он не выбирал легкие и привычные ткани, распространял свои черные и морские испарения в драпировках типа «Парфенон» (прямая дань уважения мадам Гре), а сами цвета — от песочной джинсовки до шелкового крепа «макассар», минуя шифон «саванна», знаменовали появление новой палитры из иного мира, мечту о полете сквозь оттенки воображаемой Африки, что особенно подчеркивало присутствие Наоми Кэмпбелл в блузке из сигалина и кружев, в черных шортах из шерстяного крепа. Коллекция была увенчана почти танцевальным финалом в исполнении Летиции Касты, чье тело было окутано розами, будто вечная Ева в эфемерном платье.

Альбер Эльбаз находился в первом ряду. Через три месяца, 8 марта, он представил свою первую коллекцию. В зале «Карусели Лувра» заметили Катрин Денёв, прикрепившую свое сердце YSL как брошь. Первая модель — это видение: черные брюки, черный свитер, кожаный ремешок на талии, большая мужская шляпа. Что бы это значило? «Я люблю тебя». Тем не менее приговор Herald Tribune был окончательным: «Семь лет у Джеффри Бина не подарили Альберу Эльбазу мастерство техники». Мужчина, вытащивший «трусики из маминого шкафа», как назвали его в этой статье, был убит этой критикой, что не помешало некоторым моделям получить наибольшее количество фотографий в этом сезоне, начиная с крокодиловой версии балеток на каблуках «Дневная красавица», они быстро исчезли со складов бутиков Rive Gauche.

Но даже внутри модного Дома прибытие Альбера Эльбаза на новую должность затмилось другими событиями. Кто три года назад осуждал «всемогущих музейных хранителей, презирающих остальной мир», и их «невыносимую бюрократию», сделал поворот на 180 градусов и объявил, что поддержит вместе с Сен-Лораном реновацию постоянных выставочных залов Национального музея современного искусства. Отступать было поздно. Ставки сделаны. Десять дней спустя упал «дамоклов меч»: 19 марта дистрибьюторская группа Pinault-Printemps-Redoute (PPR

) и личный холдинг Франсуа Пино[994] (Artémis) объявили о приобретении компаний Yves Saint Laurent и Gucci. Общая сумма инвестиций: 3,5 миллиарда евро. «Бернар Арно, которому принадлежит 34,4 % капитала Gucci, ошеломлен этой новостью», — сообщала газета Monde

. Президент группы LVMH хотел провести выходные в Диснейленде с 450 высшими кадрами группы, но пересмотрел свою программу. Контратака против группы PPR была запущена. «Господин Пино, пожалуй, самый богатый человек во Франции, но он и самый задолжавший», — говорил один из близких знакомых Бернара Арно. Разве Бернар Арно, интересовавшийся Yves Saint Laurent, не оценил дело как «гнилое»? Слишком дорогое? Франсуа Пино установил цену для Sanofi Beauté — 6 миллиардов франков (910 миллионов евро). На пресс-конференции один мужчина ангельски улыбался. Это был Том Форд. Более соблазнительный, чем обычно, он повторял: «Это мечта». В его глазах сияло обещание, которое техасский соблазнитель поставил вровень со своими амбициями, он был готов съесть свою добычу — Yves Saint Laurent.

Конец мечты, 1999–2002