Иван – бессмертный

   Салтан минует знакомую Ване гостиную, проходя мраморные колонны и золоченую мебель – дальше, вглубь дома, где Ваня еще не был. Большинство комнат, которые они видят, обставлены так же богато, с размахом, и – все их они проходят мимо. Ване кажется, он замечает в одной из комнат огромное дерево, искусно вылепленное на стене, но не успевает рассмотреть. Салтан движется уверенно, находит едва заметную боковую дверь в одной из покрытых лепниной стен – не спрятанную, просто блеклую рядом с тяжелым убранством. Салтан прикладывает руку к её светлой поверхности, и дверь плавно отъезжает в сторону, пропуская – как новейшая охранная система, распознающая по отпечаткам пальцев, вот только, Ваня уверен – здесь тоже всё завязано на крови. По краям двери он может различить красноватое свечение, отдаленно похожее на то, что он видел дома у лифта – бледнее, светлее и жиже, как несовершенная копия, как кровь, разбавленная несколько раз.

   За дверью открывается лифт – современный, блестящий металлом, выбивающийся из кичливо роскошного убранства дома. Салтан жестом выделяет Ваню, Риту, пару охранников и велит двигаться за ним – хотя Ваня уже не так уверен в том, что есть необходимость защищать Салтана. Он отлично справляется и сам. Старость уходит из его лица и фигуры – изменчивая, как выражение лица, сменяясь напускным добродушием – тем самым, которое запомнил Ваня при их первой встрече. Перевертыш тоже заходит в лифт следом – хоть его и не звали, держась ближе к Ване. Салтан не запрещает, прикладывает руку к панели на стене, и створки лифта смыкаются перед ними. Лифт едет долго, плавно вниз – хотя они и так были на первом.

   Когда дверь лифта вновь отъезжает в сторону, перед ними открывается кабинет – небольшое, темное помещение без окон. В нём нет золота или мрамора, но стоит несколько кожаных кресел, шкафов и стол – таких же массивных, крепких, как наверху – и на первый взгляд совершенно непонятно, чем эта комната отличается от прочих.

– Надежно, как бомбоубежище, – с искренней гордостью произносит Салтан, и добавляет, кивая на перевертыша. – От этих полудохлых тварей.

   Ваня не совсем понимает, почему Салтан называет перевертыша так, но – и понимает тоже. Он еще успеет разобраться. Салтан проходит в кабинет первым, достает в одном из ящиков свечку и ставит её в дальнем углу, на полочке. Он долго роется в кармане халата, хмурясь, и Рита проходит второй и подает ему зажигалку. Неяркое пламя свечи не мешает приглушенному свету кабинета, выхватывая из полумрака расставленные выше иконы, и, даже не понимая зачем – Ваня уже догадывается, как. Охранники тоже проходят в комнату, вставая по сторонам от лифта, и только перевертыш не двигается за его плечом. Ваня не знает, должен ли его оставлять, и неуверенно берет парня за руку, чуть ниже локтя.

   Огромные бугаи занимают половину пространства, делая помещение еще меньше; душным.

   Если бы Салтан хотел их убить – он сделал бы это сразу.

– Здесь нас никто не найдет и никто не услышит.

– Даже Морана?

   Салтан морщится при звуке его имени, как морщится всегда перевертыш – и Ваня еле сдерживает нервозный смешок. Они реагируют на неё одинаково, даже по разные стороны баррикад.

– Особенно она, – Салтан отвечает.

   Он не торопит Ваню, хоть Рита и поджимает губы в нетерпеливом раздражении. Будто спешить некуда, момент триумфа придет всё равно – как только Ваня переступит порог лифта, и ему совсем не хочется заходить.

– Раньше мы говорили не здесь, – произносит Ваня и без того очевидное.

– Раньше она должна была услышать.

   В его голосе проскальзывает самодовольство – и хитрость явно не была его сильной стороной многие, многие годы. Ужасные вещи меняют людей до неузнаваемости. Салтану необходимо до неё добраться.

   Решившись, Ваня делает шаг в комнату, и – ничего не происходит. Вокруг него не схлопывается клетка, охранники не бросаются, скручивая руки, Рита не бьет по голове палкой или ближайшей вазой – ничего, и Ваня испытывает разочарование вместе с облегчением. Значит, его ждет что-то похуже. Рука перевертыша всё еще в его руке, но он не идет следом, даже когда Ваня оказывается невредим. Защита от "полудохлых тварей", и Ваня выпускает его руку мягко, но перевертыш всё равно делает шаг следом – проверяя.

   Рука перевертыша тянется в комнату и дергается, едва достигнув дверей лифта. Перевертыш отшатывается и шипит, без крика; от ладони его поднимается пар, и кожа покрывается мелким, не заживающими волдырями. На нём все зарастает, как собаке, и это должна быть на редкость подходящая магия.

– Что, жжется? – спрашивает Салтан довольно.

   Нежное солнце по сравнению с огнем жар-птицы.

   Перевертыш усмехается, встряхивая руку – и в его постоянном метании от наглости к ужасу слишком много истерики. Ваня очень надеется, что этим можно заняться позже – потом, когда они найдут братьев.

– Давно догадался? – перевертыш спрашивает.

– Недавно. Но отлично работает.

   Перевертыш кивает, признавая правоту Салтана – работает на ура.